Пока армяне осознают свою национальную принадлежность, они продолжают существовать как единый этнос, объединенный родственными связями и общей судьбой. Они жили и живут среди других народов, внутри их мира и в то же время вне его. Эта жизнь в диаспоре имеет и свои преимущества, и свои недостатки. Для плодотворного диалога между народами каждая из сторон должна высказать наболевшее, осветить тему со своего видения. В чем специфика диаспорного существования?
Вся проблематичность жизни в диаспоре проистекает из традиционного дуализма - из принадлежности человека диаспоры как минимум к двум культурам: своей и культуре централизованного государства. В той мере, в которой государство усиливало ассимиляционные требования диаспорам приходилось вое труднее обосновывать свое двойное бытие. Но государственных правил недостаточно. Так же, как общество поддерживается государством, так диаспора поддерживается своей культурой. Психология и самоощущение армянина в диаспоре отличаются от мироощущения аборигена в Армении. Хотя столь же различны между собой и разные армянские диаспоры, например, французская, американская или арабская. Российская армянская диаспора – относительно молодое образование, не накопившее еще достаточного организационного и социального опыта, но по своей численности армян вышедшее на первое место.
Жизнь в диаспоре обостряет внимание к мелочам, поскольку подобна хождению по натянутому в пустом пространстве канату без страховочной сетки, которую предоставляет человеку родная культурная среда. Неизбежные для новых мигрантов ошибки кажутся им незначительными, но последствия могут оказаться слишком серьезными – они формируют общий фон восприятия мигрантов и бросают отсвет на всю категорию. Такова непоправимая категориальность мышления человека, которую приходится учитывать. Беда еще и в том, что "ошибкой" может оказаться привычное с детства поведение, а "прегрешением" - поощряемая в семье активность. Речь здесь не идет об асоциальности поступков, но о многообразии различий двух культур, обреченных на совместное существование.
Очень важной в связи с этим представляется задача обучения общению в современном многонациональном и многокультурном мире. Ведь для многих мигрантов, особенно из молодого поколения, не жившего в условиях СССР, попав в среду иной культуры, сделав шаг за порог семейного крова, они испытывают психологический шок, не обнаруживая ожидаемых реакций и оценок. Они как бы проваливаются в пустоту, не находя знакомых опор, из которых выстраивались бы дружеские или сочувственные взаимоотношения. Зачастую этому сопутствуют атмосфера обшей враждебности или холодности окружающих, их презрение или насмешки над "непутевостью" чужаков. Мигранты часто лишены элементарных благ и для достижения определенного социального статуса, причитающегося другим уже по рождению, им приходится прилагать гораздо больше усилий. Как говорит пословица: "Чужеземец должен быть золотом, чтобы сойти за серебро, он порочен, пока не доказал своей невиновности, о нем судят по его худшим, а не лучшим качествам". В целом существование мигрантов оказывается наполненным такими проблемами, о которых не имеют понятия люди, укорененные в данной культуре. Тот, кто дышит воздухом родной среды, не замечает его химического состава. Чтобы найти свое место среди людей иной культуры, сравняться с ними в уровне или качестве жизни, необходимы особые усилия.
Ф.Кафка дал превосходное описание положения чужеземца в обществе. Чужеземец - почти никто, не принадлежит ни к общей массе народа, ни к тем, кто им управляет. В глазах низшей бюрократии самим своим существованием он обязан бюрократической ошибке. Его статус как гражданина существует только на бумаге. Он непрерывно обвиняется, и он не нужен вообще.
В то же время, то фундаментальное задание и та сверхиндивидуальная обязанность, которые привиты ему его родной культурой и составляют его "Я", не находят применения в рамках иной культуры, как нестандартная шестеренка не может найти адекватных зубьев, чтобы включиться в общую работу механизма. В рамках своей культуры он представлял собой неотъемлемую от ее целостности часть ее функционирования, обусловленную наследственностью, авторитетом родителей, выполнением определенных общественных функций и имел присущий статус. А теперь? На что, например, может рассчитывать пользовавшийся уважением учитель армянского языка в чужой стране? Сам он жаждет приобщиться к общему процессу, ощутить себя частью и притом необходимой этой общественной жизни. Но этого нельзя сделать, не изменив радикальным образом смысла своей априорно сконструированной жизни как средства решения проблем, поставленных историей перед его коренной этничностью.
А поскольку в хорошо пригнанный культурный механизм чужеродная деталь вносит разлад и сумятицу, вызывая раздражение и отталкивание, то навязчивой мыслью этого чужеродного элемента становится желание раствориться, стать одним из "неразличимых", по выражению Кафки. Он ищет настолько полной ассимиляции, что даже само общество не готово принять и признать ее и начинает относиться к нему с подозрением, смешанным с тревогой. И тогда он опять оказывается лицом к лицу с дилеммой: принадлежать ли ему мнимо показным образом к одному народу, а на самом деле к другому, или выступить с открытым забралом от лица своей культуры, воплотив лучшие ее черты? Но тогда где и у кого искать защиту и понимание?
Но и в том и в другом случае он вынужден будет отказаться от себя, от своей культурной различимости и пересоздать себя для решения иных исторических задач и достижения иных культурных целей. Поэтому жизнь любого человека в диаспоре, будь он русский, украинец, еврей или армянин, сопряжена с постоянной работой над собой, преследующей две цели. С одной стороны, путем усиления самоконтроля, затормозить привычные или автоматически протекающие реакции и, с другой - достичь совершенства в овладении чужой культурой и тем ослабить или опровергнуть личным примером и собственной репутацией расхожие и, как правило, негативные стереотипы.
Но для этого инородец нуждается в путеводителе по чужой культуре. Ему приходится учиться самым простым вещам: манере говорить и приветствовать других, походке и манере одеваться, умению поддерживать беседу на темы, которые могут показаться ему самому нелепыми или неуместными, отношению к людям разных возрастов и статусов и т.д. Для этого во многих западных странах созданы центры, где мигрантов бесплатно ( их ошибки оборачиваются большими потерями) обучают многим знаниям: от особенностей политического, конституционного или правового строя до исторических и социальных особенностей новой для них страны проживания. Особенно большое внимание уделяется совершенствованию между-народного общения, предполагающего постоянное прояснение недомолвок, недопониманий, темных мест в коммуникации. При этом установка участников должна быть двоякой: не обязательно, что я все в точности понимаю, но и не обязательно, что я не смогу понять или останусь непонятым. Они обучаются также умению не избегать конфликтов, но предотвращать их неконструктивное развитие, дифференцированно относиться к нациям, личностям и культурам. Все это способствует более открытому и успешному межкультурному обмену на базе признания взаимных различий и разногласий.
Если же нет такого путеводителя (а в России, увы, нет, в чем вина и самой Армении), то компасом становится собственная интуиция, обостряются восприятие и чувства, интеллект человека погружается в напряженный анализ социальных взаимодействий и собственных психологических переживаний. Внимание естественным образом приковывается к социальной и культурной жизни. Вместо спокойного и сосредоточенного созерцания звездного неба или бесстрастного описания игры природных стихий, взгляд устремляется в мозаику жестов и лиц, пестроту одежды и говоров, непредсказуемую динамику страстей и создаваемых ими человеческих отношений.
Так некоторая ущербность, за которую иногда приходится расплачиваться дорогой ценой, оборачивается стимулом к развитию общественно значимых способностей. Но интуиция хороша до определенного уровня, в более сложных случаях необходимы специальные профессиональные тренинги. Ввиду отсутствия отечественного материала приведу пример из франко-немецкой коммуникации, которая будет небезынтересной армянам из французской или немецкой диаспор. Французский способ коммуникации отличается от немецкого следующими особенностями. В повседневном разговоре немецкая культура отдает предпочтение текстуальному измерению – слова обращены к тому, кто не знает, тогда как французская – контекстуальному: слова обращены к тому, кто уже знает. Отсюда определенные трудности взаимопонимания: речь немцев кажется французам «учительской», тогда как французские высказывания воспринимаются либо как «темные», лишь намекающие, либо как «блестящие» в зависимости от слушателя. Подобное знание российского контекста уберегло бы многих армян от ненужных конфликтов и не провоцировало бы законное возмущение российской среды.
Безусловно, такие предварительные знания необходимы. Но что упрощает эту задачу – наличие нужного опыта и учителей. Нужны только официальные санкции Еревана и ведомств страны проживания. Представитель каждой диаспоры может многое рассказать об адекватности общения в соответствующей стране. Например, живя среди французов, армяне должны всячески подчеркивать значимость равенства в общественной жизни, строить свою аргументацию с учетом психологии французов, однако, не адаптируясь к ним, а изучая и используя наиболее эффективные в общении с ними методы. Живя в Америке, армяне быстро усваивают предельно жесткий прагматизм и даже переигрывают в нем американцев, хотя, тем не менее, продолжают ходить в армянскую церковь, сохраняя иное видение взаимоотношений. Живя в России, они усваивают важность незаметной, не бросающейся в глаза линии поведения, умение тонко одобрить или похвалить неуверенных в себе собеседников и развивают способность в нужных случаях брать на себя лидерские функции. Живя среди азербайджанцев, армяне поддерживали в себе терпеливость, использовали методы успокоения или отвлечения собеседников, перевода их агрессивной энергии в конструктивную.
Проводя аналогию культуры с компьютерным обеспечением, скажем, что культура армянства должна включать в себя программы других наций в качестве подпрограмм, но не наоборот. Плачевное состояние у армян возникало именно тогда, когда было наоборот. Кстати, отсюда следует, что даже бытовой разговор двух армян может стать источником ценной информации для иных наций.
Таким образом, качества одной нации взаимодополнительны к качествам другой. Происходит не адаптация одной нации к другой, а каждая фрактальным образом, неутомимо сквозь все препятствия проводит свою линию жизни. Конечно, интересно было бы сопоставить мнения французов, русских, азербайджанцев и других наций об армянах, с тем, чтобы последние скорректировали свой образ и были бы более успешными в проведении своей линии.
Но интегральным качеством подобной международной педагогики было бы обогащение методами и способами общения с окружающим миром, видение его разнообразия и отбрасывание догматичности и категоричности в своих высказываниях. Конечным итогом такого саморазвития является философия компромисса и большой дипломатический опыт.
Вместе с тем человек коренной культуры, живущий в собственной культурной среде, неизмеримо сильнее того, кто вынужден индивидуально, в течение собственной жизни конструировать свое поведение, специально уделяя этому часть своих усилий и энергии. Выработанное и отобранное многими поколениями не может сравниться с тем, что накоплено в индивидуальном опыте. Конечно, человек, которому удалось индивидуально создать нечто сравнимое с наследием культуры, предложить новый стиль жизни или новое ее видение является подлинным гением и новатором культуры. Но это удается лишь немногим. Таковы были основатели новых учений, сект, религиозных движений, пассионарные личности, задававшие новое направление развитию социальной жизни. В общем же случае, человек чаще всего либо опирается на собственную исходную культурную традицию, пытаясь с ее помощью адаптироваться к новым условиям, либо с меньшей или большей успешностью сливается с принявшей его культурной средой.
Подчеркнем еще раз, что нет ничего специфически армянского в проблемах рассеяния и адаптации к инородной культуре. Интенсивная миграция в современную эпоху поставила подобные проблемы столь остро, что для их разрешения созданы, например, в западных странах специальные социальные институты, стремящиеся понять, например, куда отнести французских марокканцев или алжирцев: они не французы по этносу, но их не считают своими и в Алжире или Марокко. Так множатся нации и этнические группы и возникают мощные социальные процессы, в частности, антиглобалистов, в которые вовлечены и мигранты, имеющие сложности с вхождением и последующей адаптацией к иной среде, с иным культурным ходом вещей. Особенно хорошо знакомы эти проблемы американцам - нации мигрантов, чья жизнь в данном или в одном из предыдущих поколений строилась с учетом их "пришлости", и испытавших на себе тяжесть жизни пришельцев. Может быть поэтому столь сочувственно отношение американцев к беженцам и изгнанникам из других стран? При расширяющихся международных контактах и межкультурном сотрудничестве эти проблемы, приобретая высокую значимость, становятся центральными. Существует большая литература, посвященная изучению взаимодействия различных культур, сравнению их реакций на одни и те же события, и та же международная педагогика, которая обучает умению входить в контакты с представителями иной культуры. Вообще, можно сказать, что в международном масштабе во всех странах при особо активном содействии транснациональных корпораций идет формирование двух противостоящих культур – туземной (или аборигенной) и космополитичной. Причем представители одного и того же этноса могут придерживаться различных установок, в зависимости от их места в структуре страны.
Если не проводить описанную выше соответствующую работу, то есть основания для тревог, особенно армянам, переживавшим схожие процессы в прошлом. Например, в Византии часть армянского народа, более космополитичная по духу, ушла, растворилась в других народах под именем халкидонитов. В Османской Империи опять произошло разделение народа на демократов и консерваторов; точно так же марксизм смог расколоть монолит родовой идеологии армянства и породить классовую неприязнь. Сегодня, как и тогда, мы не видим ни мощной, идеологически зрелой элиты, ни серьезной работы церкви, способной не просто противостоять натиску расщепляющих идеологий, но и сформулировать и провозгласить более универсальную концепцию развития армянского духа.
Сегодня армянская культура и армянство в целом стоят перед серьезным вызовом, который олицетворен в геополитической, экономической и духовной сферах. Если говорить об экономическом аспекте, главными ресурсами которого являются сегодня время, скорость и информация, то он всецело должен быть подчинен задачам культуры и духовного роста, а не наоборот. Доминирование экономики над культурой исторически было не характерно для армянского менталитета, который больше сосредотачивался на проблемах человеческой психологии, взаимосвязях социальных и экономических отношений, смысла существования, важности воздействия на будущие поколения, чем на вопросах сугубо экономики, материальных ресурсов и организации труда. Но сегодня геополитическое положение Армении требует от нас всех нестандартного мышления, оригинального подхода исключительно ко всем вопросам – все проторенные пути, как оказалось, привели в тупик, и армяне снова должны стать пионерами и первооткрывателями новых путей во всех измерениях жизни, если они хотят по-прежнему гордо нести это, ко многому обязывающее, звание армянина.

Назад