Образование – это война интеллектов, выигравший эту войну подчиняет себе других и заставляет работать на себя. Выигравший определяет другим, кто есть враг, а кто есть друг, каков правильный способ действий и что надо делать с тем или иным народом. Исполнители этих идей запускаются на завоевания, а вслед за завоевателями идут миссионеры, которые создают школы для закрепления успеха первых. Колонизация народа не может состояться, пока не колонизован его дух, пока он не закован в строгие рамки чужеродных школьных и вузовских программ. Можно создавать множество методик выращивания талантливых и способных детей, но не успеют они повзрослеть, как этнический фильтр общества навсегда перераспределит их по нишам, функционирование в которых подчас не требует и среднего образования. Так, множество потенциально талантливых и даже гениальных людей растрачивают свой ум на пустые и несложные дела, с горечью констатируя ничтожность и банальность взглядов, порой, даже нобелевских лауреатов, получающих эти награды исключительно в виду определенных этнических факторов. Но значительно вреднее то, что в эпоху современной тотальной дезинформации творчество этих псевдоученых выдвигается в качестве образца мышления для других, заносится в проскрипты науки и тем самым воздвигается мощный заслон на пути самобытности и оригинальности иного способа рассмотрения вещей. Тем самым представители других народов однозначно и навечно лишаются возможности мыслить «правильно» и даже учить этому своих детей. Это в полной мере относится и к армянам диаспоры, не раз убеждавшимся в резком различии естественных наклонностей ребенка и искусственно навязываемых школьных или вузовских требований к «правильному» мышлению. Например, школьные и вузовские методики ориентируют учащихся на поспешное и формальное обобщение высказываний в духе аристотелевой логики, хотя жизнь ежедневно доказывает пагубность и ложность каких-либо обобщений вообще. Непонятно также, почему армяне должны мыслить так, как греки, пусть даже как лучший из них. Каждый народ видит мир по-своему, по-разному его классифицирует, пробивает в нем разные пути и утверждает свои ценности. Следовательно, армянское образование, пытающееся охватить армян, живущих во всех странах мира, должно выработать мировую картографию.

Что такое весь мир?

В мире происходят мощные геополитические процессы. В последнее время они ускоряются. Носителями этих процессов выступают разные народы. Если социальное поведение является продолжением биологического, то неминуемы и такие аналогии как циклическая взаимосвязанность поведения хищников и жертв. Специализация народов становится более четкой, приобретает обязательные для выживания черты. Хочешь остаться в геополитическом пространстве, приобретай соответствующие черты. Первым делом необходимо изучение и освоение методов защиты и контрстратегий по отношению к основным, реализующимся в мире стратегиям. Новое знание должно совмещать обе стратегии - и разрушения планов других и претворения планов собственных. Борьба между паразитарными и созидательными стратегиями или силами - это космическая борьба между двумя взаимопереплетенными силами. Ход отдельного обособленного развития стран закончился. Теперь они должны искать союзников и единомышленников в общепланетарном масштабе. Сегодня равновесие образа мира нарушено настолько, что не установлены еще никакие грани, разделяющие объекты и все познается в контекстах новых окружений. Пройти через весь мир заново, но вместе с другими. Как сделать новое движение синхронным с другими? Если ранее подобное знание было, в основном прерогативой государственных институтов, то теперь (и в этом им порукой преимущество опыта безгосударственного существования) армяне должны владеть им индивидуально.
Народы становятся и более специализированными, выполняющими отдельные элементы стратегий, и более универсальными, если они хотят возглавлять эти стратегии. Шкала задана сегодняшней глобализацией, как осуществлением одного направления, порождающего противостоящее. Политика главнее, чем теория или учение. Мир становится одной целостностью, и тогда смысл задается только внутри, взаимодополнительными и сопряженными действиями. Там где смысл стоит вне, там есть односторонность и необходимо включать другую сторону для целостности смысла.
Время ускорилось, и исторический цикл мелькает перед глазами одного поколения, хотя раньше он обнимал десяток поколений. Сужение мира позволяет проследить все возможные цивилизационные направления и их взаимодействие на одном поле. Если одно движение можно назвать естественным направлением – полюсом стихийного и спонтанного развития, второе должно вмешаться в него и расстроить первое, так как при стихийном развитии нет места второму.
Фрактальность нашего армянского бытия стоит перед возможной его трансформацией. На протяжении веков наша вера и религиозные учения реализовывали некие алгоритмы поведения, которые, воспроизводясь веками, накапливали напряжения и ставили вопросы относительно их истинности. Если определенный тип поведения повторяется тысячу лет, не приводит ли он к необходимости самокоррекции? Не пора ли пересмотреть нам то мировоззрение, которому мы следуем?
Мироведение или мировидение становится актуальной потребностью для принятия правильных решений. Интерес людей к тому, как живут, что делают и как решают аналогичные или иные проблемы на других континентах и островах стал настолько жгучим, что не жаль никаких денег, чтобы стать хоть на короткий срок туристом, если не можешь поехать учиться в другие страны. Но турист немного увидит из окна автобуса или в витринах городов. Нужна более глубокая концептуальная схема, которая на первых порах удовлетворяла бы всех, кто живет в этом едином для всех мире.
Вырисовывание этой схемы может начаться с разрозненных понятий, уточняющихся по мере их расширения и подключения иных точек зрения. Если есть международное право и международные институты, значит, каким-то образом существует понимание того, как могут взаимодействовать различные страны, значит, имплицитно какая-то концепция мира существует, только надо сделать явными ее ориентиры.
Претензии глобализации на такое понимание быстро развенчались, и более серьезным становится поиск именно общих, а не отдельных цивилизационных интерпретаций мира. Существование теории международных отношений без теории мира тоже своего рода нонсенс, хотя студенты-международники существуют во всех странах. Но как можно относиться к тому, что не имеет ни формы, ни зафиксированного содержания? Как можно подойти к тому описанию мира, которое дало бы свои плоды в плане эффективности принимаемых на его основании решений?
Конечно, прежде всего, через науку, через философию, социальные науки в том числе. Но что говорит наука о мире? К сожалению очень мало. Наука высокодифференцирована и специализирована, представители разных наук не имеют в виду один и тот же мир, когда проводят свои исследования. Но как можно начать этот процесс воссоздания единого мира? Попытаемся нащупать несколько принципов, на которые должно опираться его описание.
Все, что будет сказано о мире, должно существовать и в каждом отдельном его фрагменте. И в Африке, и в Австралии, и в заурядном городишке на краю света должно существовать то, что имеется в концепции мира. Но концепция мира – это описание направленных процессов, следовательно, каждое локальное явление должно иметь вектор соответствия с тем или иным, противоположно направленным процессом. Иначе возможны неадекватные трактовки того, что происходит в этой части мира. Под миром условимся понимать, прежде всего, социальный мир людей, в котором и происходят значимые для людей события. Их смысл выводится только из самого этого мира. И поэтому, если в одной части мира происходит одно событие, то мы может с некоторой уверенностью сказать, что на другой части мира происходит противоположное событие, но взаимодополнительное и взаимоподдерживающее первое в плане смысловой значимости. Каждый шаг внутри мира есть реакция на существующие обстоятельства и может быть объяснен изнутри.
Чем тогда отличается мироведение от философии?
Философия не дает конкретного знания о той или иной стране и ее жителях, а мироведение должно ориентировать именно в социальной сфере. Мы хотим чувствовать себя в мире не туристом в автобусе, а как у себя дома, все должно быть знакомо нам. Почему у одного народа одни нормы и нравы, а у другого - другие. Почему одна страна придерживается одной политики, а другая – другой. Мировые необходимости влияют на всех сразу, только каждый реагирует по-своему. Но почему именно так?
Рассмотрим несколько примеров. Конфликт между Севером и Югом считается главной макропроблемой нашего времени. В анализе этой проблемы решающую роль играют мнения и способы оценки уровня развития обществ, а также различное видение возможных механизмов взаимодействия между обществами. Согласно одной точке зрения, пусть она будет обозначена через А, взаимодействия между различными обществами имеют дестабилизирующие и деградирующие для обоих последствия. Это мнение будет мотивировать правительства к сотрудничеству только с относительно стабильными и изолированными обществами. Согласно иной точке зрения В, взаимодействия между обществами обогащают и углубляют их отношения. Эта позиция скажется на стремлении правительств разных стран к активному взаимодействию, несмотря, а может быть именно и ввиду различной природы их общественных порядков.
Эти взгляды пересекаются с двумя другими точками зрения, скажем 1 и 2. Первая точка зрения рассматривает развитие обществ как в основном характеризуемое степенью материального и экономического процветания (так называемые стандарты потребления). Социальное и культурное развитие считается следствием этого процветания. Согласно этой точке зрения, проблема Севера и Юга есть проблема конфронтации между менее развитыми и более развитыми странами. Согласно второй точке зрения, именно социальное и культурное развитие является определяющим для его материального и экономического процветания. Здесь классификация уровней развития Севера и Юга не столь очевидна.
Теперь рассмотрим возможные вариации и комбинации этих взглядов. Комбинируя взгляды А и 1, например, А1, мы будем призывать к большему материальному и экономическому буферу между «менее развитым третьим миром» и «более развитым первым миром». Это потребовало бы от правительств протекционистских мер и ограничения миграции. Культурные обмены, впрочем (туризм, спорт, искусство и др.), могут быть приемлемыми. Взгляды А2 будут сказываться в предпринимаемых правительствами мерах в создании большей культурной изоляции между Севером и Югом, в то время как экономическое сотрудничество будет одобряться. Взгляды В1 будут реализовываться в поиске более интенсивного экономического сотрудничества между Севером и Югом с постепенной унификацией экономик. Причем, экономическая модель Севера считалась бы образцом этого взаимодействия и унификации. Взгляды В2 будут поддерживать большее культурное взаимодействие между Севером и Югом и стремиться к постепенной и полной культурной интеграции. Но ни Север, ни Юг не будут моделями для этой интеграции, так как ни одна из этих моделей не считается более развитой культурно. Культурные взаимодействия рассматриваются с последней точки зрения как вдохновляющие общество в целом и, следовательно, определяющие его материальное и экономическое процветание.
Каждая из этих точек зрения ведет к различным геостратегиям действий. Какую из них предпочесть в условиях намеренной дезинформации, проводимой политическими институтами разных стран? Очевидно, что каждая из них предлагает различные политические последствия для международных институтов, таких как миграционная политика или помощь в развитии некоторых стран. Будет ли армянская геополитика проводить в жизнь антиармянские интересы или нет, зависит и от правильного решения подобных вопросов.
Но действия и решения сегодняшних армянских политиков и бизнесменов будут зависеть и от более фундаментальных теоретических вопросов. Каково значение человека в эволюции жизни? Какие качества наследуются, а какие связаны с экономическими, социальными и культурными аспектами общества? Поиск ответов на вопросы такого типа указывает на необходимость знания о молекулярной структуре генома (гена). В каком смысле различные типы экономической, социальной и культурной организации обществ скорее ведут к процветанию и как они связаны с более глобальными взглядами на организацию обществ? Сказывается ли прямо на развитии обществ повышение уровня интеллекта человека или экологическая стабильность является главной? Эти вопросы говорят о релевантности мировидения к данным человеческим проблемам. Например, среди армян широко распространено мнение о повышенной пропорции одаренных личностей в их народе. Если это верно, то почему? И какова роль матери в передаче армянского архетипа?
Факты истории говорят, что подвергавшиеся нашествиям и завоеваниям народы (а кто им не подвергался?) теряют, в первую очередь, наиболее выдающихся своих представителей. Далее, любая государственная структура уничтожает наиболее талантливых и оригинальных представителей своего общества именно в силу того, что талант не вместим в рамки законов. Далее, если принять мифологическое единство человеческого рода, множество межэтнических браков и обернуть вспять армянскую историю, полную завоеваний и истреблений лучших родов, то курьезом будет казаться наличие сегодня ученых-армян, выдающихся музыкантов или живых представителей династии Багратуни, так как по логике выживания сильнейшего или более приспособленного их уже не должно быть. Но если принять мысль о том, что целью любого общества, в том числе и животной популяции, является создание условий для выживания наиболее сложно организованных, талантливых и подчас слабейших ( с точки зрения бронтозавра) особей, то логика вновь станет средством прогноза.
Мы нуждаемся в концепции, которая позволит нам судить не только о связях одной страны с другими, но также видеть взаимосвязь проблем, которые возникают в отношении к международным межэкономическим и межкультурным отношениям. Эти проблемы простираются от демографического взрыва к эволюции и молекулярной биологии. Они включают взгляды на природу и роль человека. Эти рамки ссылок являются взглядами на мир или мировидением. Они служат в качестве модели, которая позволяет нам координировать различные аспекты мира значимым образом. Наша повседневная жизнь также связана с различными обществами, историей, космосом и реальностью как таковой. Мировидение предназначено преодолеть этот процесс фрагментации мира, который доставляет столько неприятностей армянам, продуцируя у них подчас несовместимые определения по одним и тем же кардинальным вопросам жизни. Это поиск новых средств интеграции.
Таким образом, прежде чем говорить об армянском образовании мы должны исследовать современную ситуацию в мировом плане и найти более адекватные взгляды на мир. Мировидение подобно географической карте, которая помогает нам найти путь и действовать согласованно в этом мире. Особенно это нужно армянам, рядовым гражданам различных стран, усваивающих присущие этим странам взгляды, порой далекие от научных знаний. Особенно пагубно то, что сами армяне не представляют, как сильно эти взгляды подрывают возможный мировой статус армян. Таким образом, определим мировидение как связную, согласованную совокупность понятий и теорий, которые позволяют армянам конструировать глобальный образ мира и таким путем понимать и принимать максимально эффективные и взаимосогласованные решения. Армянское мировидение есть система координат или рамка ссылок, в которой может быть размещено все представленное нашим историческим опытом знание. Это символическая система представлений, которая позволяет нам интегрировать все, что мы знаем о мире и о себе в глобальную картину, которая освещает и проясняет ту реальность, которая неизбежно открывается нам в любой культуре и в любой стране.
Конструирование армянского мировидения состоит в попытках развить нашу точку зрения на мир, принимающую во внимание, насколько возможно, все аспекты нашего опыта. Например, разве нам следует подражать примеру других стран, умножающих законы, делающих их более строгими и мелочными. Ведь история учит, что тем самым мы порождаем столь большие слои преступников, что вскоре они овладевают обществом. Разве недавний пример России не горький урок для всех, уповающих на законы и на правовое общество? Наше мировидение состоит в том, что процессы сами порождают то, с чем они же и борются. Каждое явление порождает противоположное себе. Если строги и мелочны законы, разве не умножится число преступников, заключаемых в тюрьмы, и разве не будут они лелеять мысль о мщении и сеять ненависть и к законам и к тем, от имени которых эти законы устанавливались. Так общество подписывает себе смертный приговор. Рано или поздно оно попадет под пяту им же выращенных бандитов, и все силы будет напрягать, чтобы дотащить свою жизнь, хотя вначале надо было бы быть не столь кровожадным. Так один народ живет среди другого, понимая и видя, что тот несется под уклон, но не в силах его остановить, сам приближается к пропасти. Что же предпринять народу, чтобы спастись самому?
Без создания такой концепции, есть опасность, что в свете проводимой сегодня глобализации, при которой мировое образование вскоре превратится в инкубатор зомбированных людей-роботов, способных к выполнению тщательно отлаженных и узконаправленных программ, и армяне сами позабудут о своем предназначении. Во всяком случае, в американских или шире, западных университетах, программам в области социально-экономического или гуманитарного образования обучают представителей самых разных народов, от африканцев до китайцев, имеющих свое видение вещей, свой исторический опыт и свое культурное и национальное предназначение. И, что особенно абсурдно, за то, что их отчуждают от своей культурной и национальной миссии, за то, что они ослабляют свой народ, готовясь к решению задач совсем другого народа, подчас противостоящего своему, эти горе-студенты еще и платят огромные деньги, в среднем около 100 тыс. долл. за весь срок обучения. Плохо знакомый с положением в образовании российский народ, в том числе и армяне, продолжает отправлять своих детей в Америку или Европу на радость бизнесменам, опасающимся конкуренции со стороны иных национальных программ образования.

Что такое армянская программа образования?

Не только в бизнесе, но и в общественной жизни в целом ежедневно совершаются сложнейшие завуалированные манипуляции, плетутся хитроумные комбинации, строятся и разгадываются ловушки, в качестве достоверных сведений подается дезинформация, а внешнее дружелюбие может таить подвох. Неудачник – это тот, кто не смог выбраться из вороха замаскированных сетей, кто не смог построить свою контригру.
В мнении армянской обыденной публики ученый или философ кажутся далекими от такой возни столпами чистой истины. Но настоящий интеллектуал – это человек, который своей теорией, учением, концепцией или доктриной объявил неизбежное поражение всем тем, кто был слишком самонадеян, и слишком полагался на свою игру. Контригра интеллектуала - это помочи для президентов и костыли для политиков. Интеллектуал не стремится к власти, он ее имеет априори, причем в виде самой сильной власти – власти над умами. Свидетельство этому выставленная в сегодняшней мировой политике галерея посредственных личностей, с их неуемной жаждой власти, так характерной для лакеев и оборванцев.
Образование имеет смысл получать только тем, кто способен строить свою контригру. Иначе, оно бессмысленно и либо выливается в потерянное время, либо в обреченность до конца жизни играть по чужим, изученным в вузе правилам и, соответственно, в умение профессионально таскать каштаны для других.
Но самая сложная и туго закрученная для публики сфера – это международные отношения. Здесь мифы и легенды, путающие небывалое с неправдоподобным громоздятся друг на друга как горы Тавра. Причем лавины специально подготовленной дезинформации ежедневно обрушиваются на головы вконец дезориентированных обывателей. Даже война кажется слишком бесхитростным исходом, к которому обращаются неумелые политики как к средству упростить и разрубить этот узел бесконечных обманов, неуверенности и недоверия.
Как возможна национальная социально-гуманитарная наука, которая объединяла бы армян всего мира?
Здесь надо перейти от общих рассуждений к армянской специфике. Знание и познание иерархично и объективно: то, что кажется правильным на одном уровне исторического развития, оказывается неточным или поверхностным с другого, более глубокого, включающего в себя опыт, отсутствующий у других. А каждый народ либо строит общество под себя, под свои нравы и представления, либо живет в нем как в арендованном холодном и чужом сарае, мечтая о своем доме. Но более невыносимым оказывается то, что свои споры с женой или детьми он должен разрешать в соответствии с законами, судебными процедурами и представлениями о справедливости другого народа, подчас стоящего на совсем иных уровнях исторического развития и придерживающегося полярных правил. Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Думаю, что эта поговорка понятна всем армянам диаспоры. Наш исторический опыт, в том числе негативный, сделал нас сверх-тревожными, за версту чующими опасность и предпринимающими нужные меры тогда, когда другие еще спят. Но предположим те, кто спит, советуют нам на правах наднациональных преподавателей и профессоров не беспокоиться, и смеются над нашими страхами. Если мы последуем им, то когда придет опасность, они будут по-прежнему в безопасности, но нам уже будет поздно думать о спасении.
То же самое в образовании. Мягко говоря, мы усыпляем своих детей, своих студентов, обучая их способам мышления и реагирования, присущим другим народам. (Тип мышления является составной частью принимаемого знания и передается вместе с ним столь же естественно, как и родной язык). Одновременно мы лишаем себя будущего, ибо кто же будет беречь нас от опасностей, если наши юристы, экономисты, социологи, культурологи, философы и другие представители гуманитарных профессий будут всецело обслуживать интересы того народа, который привил им это образование. Поэтому, в национальном плане, не имеет смысла опираться на образованных таким образом армян, которые, кстати, очень быстро ассимилируются, ибо у них нет другого пути: духовно они уже оторвались от своего народа; более ценны пусть не очень образованные, но крепко держащиеся за свои корни и традиции. Ведь, несмотря на множество русскоязычных армян-академиков в гуманитарных сферах, мы не слышим и не видим ни одного, когда дело касается защиты прав своего народа. На другом полюсе стоят, не имевшие изначально национальной ориентации люди, с легкостью перебегающие от демократов к туркам, и в то же время подвизающиеся на ниве главных армянских советников.
Возможна ли элита в Армении? Можно ли представить себе стадо животных, где вожак не заботится о нем и обирает его? Или отдает львам и тиграм своих детенышей?
Возникновение цивилизаций можно приравнять к возникновению первых образованных обществ, в которых малые элитистские группы ( элиты) держали ключи к эзотерическому знанию, которое давало им силу над людьми. Известно, что армяне ( и протоармяне) в течение многих тысячелетий составляли на территории от Египта до Индии аристократический класс, сыгравший центральную роль в формировании древних и средневековых цивилизаций. Следовательно, армянское образование должно стать формированием элиты. Но элита имеет свою идеологию, она предлагает и определенное мировоззрение и даже религию. Какими могут быть ее установки в этой сфере, исходя из уже состоявшегося исторического опыта?

Мирочувствование

Все душевно-психологические, эмоционально-нравственные, духовно-чувственные переживания человека имеют своим истоком и объяснением некую структуру мирочувствования, которую обычно называют религиозной верой, учением о Боге и др. Любая современная психологическая теория, в конечном счете, является индоктринацией того или иного религиозного мирочувствования. И если студенты-армяне серьезно воспринимают западную психологию, то никогда ни они сами, ни их пациенты не станут армянами по духу и культуре. Бог западной психологии известен. Это Фрейд и компания. Их радикальное отличие от армянской философской традиции состоит хотя бы в том, что никогда тело и душа не противопоставлялись в армянской культуре. Тело и дух - это верные союзники. Ни одно из них не умалялось ради возвышения другого.
В течение долгой истории армяне сменили ряд мирочувствований. Но сегодня ввиду плотности общения между разными культурами и народами, образованные армяне должны равно владеть не только языками разных народов, но и вникать в глубины их мироощущений. Легче это сделать по отношению к тем, которые имеют давние корни в армянской истории. Но чтобы быть современным, армянское мирочувствование должно включать в себя все возможные вариации, присущие и другим народам. Коснемся только ряда учений, оставивших следы в армянском мышлении даже спустя тысячелетия.
На Ближнем Востоке и Малой Азии существовали две системы мышления, то ли родившиеся в лоне армянской культуры, то ли повлиявшие на нее – вавилонско-семитская и Зороастра.
Отличительной характеристикой семитской мифологии было радикальное разделение человека от Бога. Это был первый шаг к мифической диссоциации, которая была завершена только полным расцветом той объективной науки, которая доминирует в современное время. Семитический бог представляется как мужское бытие, как внешнее, образ которого отдалял или закрывал внутренний способ самопознания ( мистицизма), так как то, что должно было найтись внутри себя, представляло не отражение божественности ( как в Индии и на Дальнем Востоке), но только чью-то душу, которая находилась или не находилась в правильной собственной связи с Богом. Правильная связь могла быть достигнута только подчинением командам Бога и членству в избранном Богом племени. Не как свободный индивид, но только как член выбранной Богом расы ( или церкви в поздних версиях) можно было надеяться реально на заботу Бога. С этой точки зрения человек рассматривается как слуга, созданный для служения Одному Богу посредством доминирования над всеми другими формами земного творения. Если все человечество было слугой одного Бога, то также согласно семитской мифологии, одни народы должны были быть слугами других.
Такой вертикально-иерархический образ мыслей одного полюса этой шкалы отрицался и противопоставлялся другим, горизонтально-ориентированным полюсом. Инверсией и дополнением к отношению хозяин/слуга - аспекту семитского образа человека было понятие «человека как брата другим людям», в силу их общего творения, как требуемое и способное посредством этой сотворенной природы перенести ответственность с одного на другого. Этот образ братства был ключевым элементом в позднем христианском образе людей как «членов единой общины» - метафизической реальности, которая позже будет разрабатываться и непрерывно возрождаться.
Цивилизации Индии и Китая, также оказавшие влияние на армянскую культуру, сохранили идущий из их древности неперсональный принцип Бога как силы, имманентной универсуму форм, всегда исчезающих и всегда возвращающихся через измеряемые циклы бесконечного времени. Согласно этому принципу, ни в универсуме, ни в человеке ничего не должно быть обязано индивидуальному происхождению и индивидуальным усилиям. Человек скорее должен играть роль, в которой он родился, как солнце и луна, как растения и животные, вода, камни и звезды. Также он должен стараться упорядочить свою мысль так, чтобы идентифицировать свое сознание с принципом целого.
Более сильный отпечаток оставил зороастризм. Его учение о великом господине Истины и Света Ахурамазде, отмечает начало совершенно нового направления восточной религии и связанной с ней образности человека. Новизна этого учения лежала в его обращении к чисто этическим терминам крайней природы и судьбы мира и человечества. Оно приписывает абсолютные ценности противоположным принципам Добра и Зла, персонифицированных как два соперничающих универсальных бога: Ахурамазда – первого отца правильного порядка и Анграманью – антагониста, принципа лжи. В этом учении время было изображено не как всегда циклический круг ( как в большинстве концепций до приблизительно 1200 г. до н.э.), но как линейная тенденция к победе, которая должна кульминироваться в сезоне чудовищных войн и в появлении, наконец, второго спасителя Саошанта, через которого господин лжи и все его деяния должны быть аннигилированы, умершие должны быть воскресены, и все должно будет пребывать всегда в свете и истине.
Другая инновация этой доктрины, то ли заимствованная из соседней Индии, то ли занесенная туда из Армении, состояла в наделении ответственностью каждого индивида за выбор своей собственной свободной воли, будет ли и как она олицетворять Истину и Свет в мышлении, слове и действии. Уже Платон в V веке до н.э. говорит об этой доктрине как существовавшей в Армении задолго до его времени. (См. его работу «Государство», с.451). И, наконец, зороастрийцы считали, что борьба за спасение есть крайняя цель человека. В отличие от индийского образа йогического самоосвобождения, мир, считающийся злым, тем не менее, может быть спасен.
Другим мирочувствованием долгое время бытовавшим в Армении был гностицизм, явившийся синтезом Вавилона, Индии, Египта, а также семитического и зороастрийского мышления. Соглашаясь с семитической верой в вечное и верховное бытие, и приняв зороастрийский взгляд на мир и его неискупленных жителей как нуждающихся в спасении, гностики приняли как центральную «спасающую» силу – гносис, экстраординарное и переживаемое крайнее знание мистерий опыта.
Напряжение между гностическим пониманием апокалиптического символизма и пониманием его ранней церковью, которая прокляла его как еретическое, представляет собой сущность «иудео-христианской проблемы». Должен ли апокалиптический мессия придти (опять) и таким образом величественно спасти избранных от зла, или «царство отца» уже здесь, внутри нас, внутри нашего мира – как «Будда-сознание» и «материнский свет» - только ожидающее быть признанным и выполненным? Эта загадка была унаследована также исламом и приложена к имеющей сходный смысл борьбе между суфиями мистического пути и ортодоксальными суннитами закона. Гностическая линия была проклята как еретическая, а семитическая/зороастрийская/ ортодоксальная/христианская начала доминировать в Западной Европе. Ее образ человека как «обособленного» лежит в основании прихода индустриальной революции и всей новозападной культуры.
И последняя версия мирочувствования, хотя и не менее важная, это взгляды Вечной философии, идущей от ведической эры в Индии около 1500 лет до н.э. Эти взгляды были живы в Армении еще во времена Гурджиева, когда он создавал свою эзотерическую философию. Им присущи следующие характеристики:
1.Базисная природа вселенной есть сознание, и человеческий индивид может участвовать в этом космическом сознании как его часть. Человеческая потенциальность безгранична. Все познания, сила и осознание вещей, в конечном счете, подчинены этому универсальному сознанию, даже физическая природа человека.
2. Но обычно человек идет сквозь жизнь как в гипнотическом сне и чувствует, что не он принимает решения, а что-то случается с ним. Когда он начинает просыпаться и видеть вещи более ясно, то он начинает осознавать направление и роль высшего «я» в этом процессе.
3. Поскольку человек все больше осознает эту базисную природу реальности, он все более ориентируется на это высшее сознание. То, что называется вдохновением или творчеством, есть сущностный прорыв через обыкновенное сознание к его более высоким состояниям.
Нужно подчеркнуть, что это мирочувствование дало более глубокую, нежели западная, версию научного исследования и еще сегодня оно имеет нереализованный потенциал, с помощью которого можно развить социальные науки, уводя их из плоской и опошленной западной вульгаризации. Этому способствуют, в частности, две дополнительные его характеристики. 1. Оно основано не на наблюдении внешних событий, но на внутреннем опыте, на наблюдении внутренних событий, имеющих место в сознании. Оно основано на их прямом восприятии и наблюдении точно так же, как это делает физическая наука, и тем же самым образом эти наблюдения и восприятия подчинены различным интерпретациям. 2. Человек есть микрокосмос макрокосмоса - «как наверху, так и внизу» - т.е., фрактальная модель человека и мира была уже давно сконструирована. Царство божие внутри нас. Посредством наблюдения энергии-событий в сознании, внутри природы, можно получить знание-понимание, равное или большее тому, что может быть получено внешним наблюдением, которое с этой точки зрения выглядит как поверхностная систематизация.
Как эти различные типы мироощущений соотносятся с традиционным для армян христианским учением – это отдельный вопрос.
Но, принимая во внимание рассеянность армян во всем мире и необходимость их активной позиции по всем социально-политическим вопросам стран проживания, нельзя не быть компетентным в религиозно-психологической доминанте окружающих народов. В то же время армянское мирочувствование должно быть предельно широким, включающим все остальные как частные случаи и рассматривать их в рамках своих координат.
Проблема армянского образования – это не только вопрос восстановления и вплетения в мировую науку присущего армянам способа видения и рассмотрения вещей, но и вопрос геополитического и цивилизационного выбора армянства: или оно станет самостоятельной и самоопределяющей приоритеты нацией, или будет плестись в хвосте мирового развития, выполняя по мере нужды, ощущаемой другими, различные второстепенные роли.

Назад