| Одна из тем современной семиотики
- «игра означаемых и означающих». В этой игре видят ту свободу духа,
которой располагает разумный человек. А связанное с этой темой понятие
полипарадигмальности, в последние годы вошло в обиход российского социокультурного
мышления. Интерпретация – это тот способ, которым связываются означаемые
и означающие.
* * *
Хотя борьба за интерпретацию явлений пронизывает всю духовную историю
человечества, сегодняшние сражения кажутся особо изощренными. Множественность
точек зрения на каждое событие, явление или предмет стала само собой
разумеющимся фактом. Ослабло политическое давление, требовавшее однозначного
согласия с заданной или доминирующей интерпретацией, люди вольны трактовать
вещи так, как им кажется «правильным». Но заданность не исчезла, она
перешла на уровень технологий, действующих на подсознание, она незаметно
вкрадывается вместе с «привычными» оценками, типичными действиями и
т.п. За кажущимся многообразием точек зрения, плюрализмом методологических
подходов проступает довольно жесткая одномерность западоцентричного
социокультурного видения общества, отличающаяся крайней поверхностностью,
вульгарностью, а порой и рассуждениями на грани дозволенного моралью.
Либо же эта заданность прямо заявляет себя как экономический феномен,
создание, поддержание или обоснование которого хорошо оплачивается.
Причем в отличие от «стародавнего» советского подхода, когда самоуважение
автора, вынужденного в условиях политического диктата проводить заданную
линию, опиралось на его внутреннее несогласие с тем, что он выражает
явно,
сегодня конъенктурность интерпретаций стала «нормой» и не нуждается
в оправдании.
Эту, заведомую «театрализацию» взглядов неоднократно констатируют специалисты
по семиотике, говоря о симуляциях (симулякрах), распространенных в поведении
«культурной» публики. Интерпретация явлений стала товаром, имеющим спрос
и официально выставляемую цену. Причем, это происходит не только в популистском
лексиконе журнализма, но и в солидной, претендующей на теоретичность,
социологии. Создание теорий на заказ, интерпретация события либо с точки
зрения «нормы», либо «патологии», со всеми вытекающими последствиями,
стала практикой рыночного общества. Двойные стандарты, так часто критикуемые
в большой политике, махровым цветом одурманивают социологов почти два
века, со дня официального ее крещения этой науки психически больным
«отцом социологии» О.Контом. Я не говорю уже о кровожадном людоеде К.Марксе,
ущерб от которого не идет в сравнение даже с Гитлером.
(Подсчитано, что в странах, ориентированных на марксистскую идеологию,
в классовых гражданских войнах погибло около 200 млн. человек. См. Rummel
R.J. Libertarianism and International Violence. The Journ. Of Conflict
Resolution 27, March, 1983, pp.27-71).
Если мы теперь представим обычную студенческую аудиторию, в которой
преподаватель социологии рекомендует читать и вышеперечисленных авторов
также, то разве мы не задумаемся о том, чем социология угрожает России
( вот уже который раз!).
Но подойдем к этому феномену интерпретации с коммерческих позиций. Тогда
окажется, что российская читающая публика ходит по золотому песку и
не замечает этого. Ведь любой автор нуждается в рекламе и платит за
это. На пропаганду любой мысли, угодной отдельным субъектам или даже
слоям общества тратятся огромные суммы. Капиталы, вкладываемые в СМИ
соизмеримы с прибылью от нефти и газа. И вообще, информационное общество
делает деньги из информации и на информации.
Теперь представьте обычное положение вещей, когда преподаватель российского
вуза рекомендует студентам книгу того или иного зарубежного автора.
Этот преподаватель бесплатно рекламирует лично ему неизвестного человека,
который в условиях своей страны платит (или платит издательство) большие
деньги за подобную известность, или хотя бы для того, чтобы окупить
расходы на издание. Если теперь представить, сколько зарубежной литературы
всякого жанра бесплатно рекламируется нашими читателями или просто разносчиками
оценок и мнений, то, пожалуй, все наше население могло бы неплохо заработать,
если бы свои оценки и предпочтения могло бы сделать товаром, наподобие
уже упомянутой интерпретации.
Ведь другие страны давно уже усвоили такой взгляд на информацию. Вы
никогда не увидите по американскому телевидению нечто позитивное о России.
Ведь за это должен кто-то заплатить. Более того, по американскому телевидению
вы узнаете, что вторую мировую войну выиграли американцы, потому что
Гитлер испугался их атомной бомбы. И т.д. и т.п. Напоминаю, интерпретация
событий и явлений это товар, который имеет своего потребителя, оплачивающего
именно такое его качество. Нашим адекватным ответом, например, было
бы глубокое сомнение в том, что в США живут помимо индейцев еще и другие
народы, или что там даже асфальтируют улицы и т.д. и т.п. Но все реальные
обстоятельства США мы можем признавать, по крайней мере, по бартеру:
они получат столько удовлетворяющей их интерпретации происходящих у
них событий, сколько получим мы. И не только с США можно строить отношения
подобным образом.
Конечно, нельзя сказать, что мы новички в этой сфере. За последние годы
было вылито в российской прессе столько грязи на бывшие советские республики,
что по объему она вполне сравнится с фимиамом, воскуряемым в эти же
годы американской «демократии». Но тоталитаризм американской политической
системы весьма искусно поддерживается и тоталитарной американской социологией,
проникающей даже в самые интимные уголки частной жизни с целью установления
контроля не только над мышлением, но над подсознательными реакциями
населения. Кстати, с ней конкурирует и тоталитарная американская медицина,
давно сделавшая лечение и пребывание в больницах средством «коррекции
поведения», не согласующегося с заданным политическим курсом.
Могут возразить: не воздвигается ли такими оценками преграда развитию
российской науки и культуры?
Опираясь на теорию когнитивного развития Ж.Пиаже, можно заключить, что
если мышление ( когнитивные структуры ) не созрело для восприятия каких-то
идей, то они явно будут извращены, поэтому заимствование в этом случае
не имеет никакого смысла. Если же подобные идеи развиты в своей среде,
то тем более подражание излишне. Любое новое знание создается процессом
конструирования собственных когнитивных структур, способных к освоению
более сложных представлений. Это конструирование происходит в диалогах,
обсуждениях, диспутах по поводу, прежде всего, собственных тем и проблем
и их интерпретаций на своем культурном языке. Если такие когнитивные
структуры не сформированы, то хоть ночуйте на книгах, варварство будет
видно за версту. Но когда они сформированы, то в силу их объективности,
они могут ассимилировать какой угодно мировой социокультурный опыт,
и дать ему и свою теоретическую интерпретацию.
Но наше собственное российское социокультурное развитие серьезно тормозится
подобными западоцентричными потоками непроваренных социологических интерпретаций,
не имеющих опор в жизненном опыте населения. Этим наша политическая
верхушка более чем ясно дает понять, что собственная интеллигенция может
не беспокоиться, ее услуги не востребованы. Собственно говоря, такая
интеллигенция, которая в восторге принимает любую заграничную мишуру,
не нужна никому.
Но вопрос интерпретации имеет и серьезные прикладные аспекты. Тенденции
создания мирового образовательного пространства, или хотя бы в рамках
СНГ, создание филиалов российских вузов за рубежом, нострификация дипломов
и обмен специалистами требуют такой унификации интерпретаций многих
социальных, культурных исторических явлений, которая была бы принята
участвующими в этом процессе странами, не нанося им национального или
религиозного оскорбления. Это требует глубокой проработки всей социальной
теории, создания новых методологических критериев интерпретации исторических
событий, войн и революций, прежде всего.
Каковы наши рекомендации?
Прежде всего, констатируем, что интерпретация как экономико-политический
феномен имеет свои границы. Если мы принимаем понятие истины и прилагаем
его и к социальной сфере, то оно является естественным пределом такого
информационного бесчинства.
Но есть и более мягкие критерии симметрии, выработанные историей: социальные
высказывания должны быть инвариантны относительно социальных субъектов,
т.е. любой может высказать данное суждение, не опасаясь оскорбить других.
Например, высказывание «моя страна - самая хорошая» - некорректно, но
оно становится обратимым и симметричным, если его заменить на следующее:
«моя страна - самая хорошая для меня, как твоя страна - самая хорошая
для тебя». В социологии такие интерпретации опираются на использование
методов «принятия роли другого», «взгляда на вещи глазами другого»,
«стать на позицию другого» и т.д., которые должны шире практиковаться
в обучении социологов.
В-третьих, релятивизм интерпретаций можно значительно сузить, если строить
социологию на путях единого знания, синтеза естественнонаучного и социально-гуманитарного
знания. Это ни в коем случае не означает возврата к социал-дарвинизму
или механистической социологии, а предполагает последовательное и непрерывное
соотнесение и интерпретацию социологического лексикона на базе достижений
всего круга наук.
Назад
|