Шамбаров В.Е., кандидат техниче­ских наук, член Союза писателей Рос­сии, член Международного объедине­ния журналистов казачества, войско­вой старшина Казачьего отряда спе­циального назначения им. Св. Алек­сандра Невского

ГЕНЕРАЛ АНДРАНИК САСУНСКИЙ В СРАЖЕНИЯХ ЗА КАВКАЗ

«И только теперь,  когда почти  со

столетним опозданием имя великого

горца оказалось золотыми буквами

вписанным  в летопись  Отечества,

     о нем и его солдатах можно с абсолютной уверенностью сказать: нет героев, погибших в забвении».

Н. Северикова

Историку, литератору, публицисту бывает далеко не безразлично, над какой темой рабо­тать. Когда приходится писать о чем-то грязном и подлом, то и у автора невольно остается в душе неприятный осадок - как будто сам пропустил эту грязь через себя. Когда же пишешь о возвышенном и благородном - наоборот. Словно и сам очищаешься душой, получаешь заряд чего-то светлого и оптимистичного. В полной мере это касается такой личности, как генерал Андраник Торосович Озанян. Написать статью о нем считаю честью для себя. Кроме того, для меня, как для казака, это и дань боевому товариществу. Ведь Андраник Сасунский дол­гое время сражался плечом к плечу с казаками, за одно великое дело против общего врага.

Нет, я не буду оперировать стереотипными фразами вроде того, что был «душой казак». Сама по себе такая фраза глупа. В конце концов, это вовсе не комплимент, сказать, на­пример, про француза, что он «душой немец», про русского - что он «душой еврей», про китайца - «душой американец». Каждый должен принадлежать своему народу, а тем более ду­шой. И Андраник Сасунский всегда был и оставался сыном армянского народа. Причем одним из лучших, самых достойных его сыновей. В этом причина его  внутренней цельности, силы, величия. Он, кстати, и сам уважал, и других учил уважать в человеке представителя своего народа - русского, грузина, курда, ассирийца, болгарина, татарина². Поэтому жил в разных странах, воевал в разных армиях, и хотя называл себя солдатом «нации угнетенных», не стал при этом космополитом.                                                                                               

И тем не менее были в его характере черты, делающие его близким для казаков. Глав­ное - он был воином Христовым. Таковыми считают себя казаки, поскольку становятся вои­нами не по приказу начальства, а с рождения. И без демобилизации, до смерти. Андраник Сасунский был именно воином, призванным Свыше, и оставался таковым всю жизнь. Без приказов, без юридической обязанности. А по нравственному долгу - он просто чувствовал такой долг в себе. И сохранилось даже народное предание, что его крестным был сам Св. Ге­оргий Победоносец.

Не секрет, что, несмотря на турецкие унижения армян, гонения на них, реакция людей была различной. Были такие, кто старался приспособиться к подобным условиям, даже выга­дать, пристроившись к османской господствующей верхушке. Реакция Андраника Сасунского была однозначной - он взялся за оружие. Точно так же, как позже ответили на гонений казаки.

После гибели Ахбюр-Сероба³ фидаины избрали Андраника предводителем точно таким же образом, как казаки на Кругу выбирают своих атаманов. Но заметим, что особую попу­лярность приобретал только тот атаман, который заслужил у подчиненных неофициальное звание - «батька». Настоящий батька-атаман мог быть строгим в деле, под горячую руку всыпать виновному, это не считалось унижением. Но он и сам любил, уважал подчиненных. За такими шли в огонь и в воду. И Андраник Сасунский был как раз таким командиром.

Кстати, любопытная деталь. О некоторых самых популярных «батьках» среди казаков ходили легенды, что они - «характерники». Чародеи. Умеют заговаривать свое и вражеское оружие, возвращаясь из похода, встряхивают одежду - и оттуда пули высыпаются. Могут менять обличье. И абсолютно такие же легенды рождались об Андранике Сасунском. Ар­мянские и езидские крестьяне рассказывали, что оружие его не берет, а пули высыпаются, когда он вытряхивает свой мундир. Турки верили, что он может предстать в любом облике.

Из всего этого нетрудно понять, почему Андраник Сасунский в годы Первой Мировой, командуя 1-й Армянской добровольческой дружиной, стал для казаком «своим». А взаимо­действовать им приходилось постоянно. Первые бои, в конце 1914 - весной 1915 гг„ пружина вела в Иране и под Башкалой в отряде генерала Чернозубова, основу которого составляла 4-я Кавказская казачья дивизия. Летом 1915 г. Андраник Сасунский сражался на южном берегу оз. Ван в подчинении 2-й Забайкальской казачьей бригады генерала Трухина. Готовился рейд на Сасун, для чего Андранику придавался полк казаков полковника Васильева, хотя эта опе­рация не состоялась из-за прорыва турок на Евфрате под Мелязгертом. Осенью 1915 г. 1-я Армянская дружина снова воевала под командованием Чернозубова, была направлена в Ван, в подчинение командира кубанской пластунской бригады Кулебякина. В феврале 1916 г. вместе с частями 2-й Кавказской казачьей дивизии Абациева и 4-й Кавказской казачьей ди­визии Чернозубова брала Битлис.

Казачьи командиры - Чернозубов, Трухин, Кулебякин неизменно отзывались об Андра­нике Сасунском в самых хвалебных тонах. Да и простые казаки относились к нему соответ­ствующе. Например, когда вызывали охотников на диверсию в тылу врага, узнав, что коман­довать будет Андраник, заявляли - с таким мы «и в ад пойдем». А ведь казаки были бойца­ми-профессионалами, и заслужить у них такое доверие было отнюдь не просто. Даже из на­значенных к ним начальников далеко не все удостаивались искреннего признания подчинен­ных. Беззаветная храбрость Андраника Сасунского, воинские таланты, простота, честность, рыцарская верность долгу снискали ему подлинное уважение и любовь в казачьей среде.

Но описывать все его подвиги и военные кампании в одной статье невозможно. Это тема для солидных и объемных монографий. Поэтому я ограничу рамки своей работы периодом с апреля по декабрь 1918 года. Битвой за Кавказ. Может быть, главной из множества битв, в которых довелось участвовать Андранику Сасунскому.

Итак - оставим за рамками данной статьи, так сказать, «позади», революционный развал и оголение победоносного Кавказского фронта. Оставим позади бестолковые бои февраля-марта под Эрзерумом, где чуть ли не десяток отрядов и командиров русской армии с собст­венными «полномочиями», политическими взглядами и амбициями действовали вразнобой, не могли достичь взаимопонимания, и даже Андраник Сасунский был не в силах выправить положение - он только сумел спасти эти отряды от полного истребления, прикрыл и позво­лил отступить вместе с массами беженцев. После чего подал в отставку, заявив, что не в си­лах воевать, «будучи в окружении предателей». И перенесемся в обстановку апреля 1918-го.

Андраник Сасунский взывал к жителям Кавказа, требуя немедленно браться за оружие, формировать войска и встать насмерть на пути накатывающейся турецкой лавины. Условия для этого имелись. Со стороны Турции наступали десятки тысяч аскеров, но и Кавказ при мобилизации мог выставить сотни тысяч мужчин. От развалившейся русской армии остались огромные склеры обмундирования, оружия, боеприпасов.

На здешнем театре войны активные действия можно вести далеко не везде из-за гористой местности. Ключевое значение тут приобретает борьба за дороги. И вовсе не случайно глав­ные операции всех русско-турецких войн в XIX и начале XX в. разворачивались по линии Александрополь (Ленинакан, Гюмри) - Карс - Эрзерум. Это была самая удобная коммуни­кация для вторжений со стороны России в глубинные районы Турции и наоборот. В 1918 г. Эрзерум пал но мощным препятствием на пути врага должна была стать крепость Карс. Она укреплялась и совершенствовалась десятилетиями. А в Первой Мировой войне играла роль главной тыловой базы, и именно здесь были сосредоточены запасы военного Имущества. О твердыни Карса должны были разбиться и завязнуть турецкие дивизии, а тыловой район Ан-драник Сасунский вполне разумно предлагал перенести в Лорийскую долину. Перевезти сю­да часть оружия и снаряжения, вести тут формирование войск: расположение Лори было удобно для их перебросок как на грузинское, так и на армянское направление.

Что ж, решение о создании в Закавказье своей армии было принято еще в феврале -сформировать грузинский, армянский, мусульманский и русский корпуса, греческую диви­зию, ассирийский полк, езидский отряд, местное ополчение. Но время шло, а эти соединения оставались только на бумаге. Призывы патриотов тонули в бесконечных заседаниях и бол­товне политиков. Инициативы здоровых сил по организации воинских формирований ни ма­лейшей поддержки властей не получали, наоборот, подавлялись и обставлялись искусствен­ными препятствиями. Оказывалось, что ни геноцид 1915 г., ни поголовная резня русских, армян, греков, езидов, ассирийцев, сопровождавшая продвижение турок в 1918 г., политиков из Закавказского Сейма ничему не научили, и спасение они видели не в опоре на патриотов, а только в «дипломатии». В возможности договориться с врагом - авось смилуется хоть на каких-нибудь условиях.

Предательство? О, тут ответ далеко не простой и не однозначный. Пожалуй, он зависит от личной позиции человека. Например, как вы оцените политику нынешней российской власти? Ведь ни для кого уже не секрет, что Запад ведет против России настоящую- войну. Нагло, неприкрыто, хоть и не объявляя ее официально. Укрывает на своей территорий бан­дитов и убийц, истребляющих наших сограждан. Морально поддерживает их вплоть до пра­вительственного уровня и Парламентской Ассамблеи Совета Европы. Шумно злорадствует каждой нашей беде и щедро поливает нас грязью. Клюет и добивает последних наших союз­ников. Поощряет травлю русских в Прибалтике. Не маскируясь, инициирует антироссийские «оранжевые революции». Влезая с инвестициями в промышленность, парализует лучшие оборонные предприятия. Патологическая ненависть американцев к русским доходит уже и до убийств «усыновленных» детей - только слепой не видит, что такие злодеяния приобрели систематический характер...

Но российская верховная власть точно так же, как Закавказский Сейм в 1918 г., упорно отказывается от опоры на национальные силы, сама же подавляет их, и вместо этого упрямо лебезит перед Западом, попугайничает, раз за разом повторяя глупости о «верности демокра­тическим ценностям», угодливо рассыпается перед откровенными врагами в самых наидру­жеских заверениях... Вот и подумайте, как это квалифицировать? Одни и впрямь отрежут -предательство. Другие ответят - дескать, Россия-то ослаблена, мощь ее подорвана, и властям ничего другого не остается кроме как идти на капитуляции. Третьи объяснят, что опереться на национальные силы никак нельзя, а то вдруг враги осерчают? И получат повод давить и уби­вать нас оправданно - а пока они нас давят и убивают неспровоцированно, и пусть им стыд­но станет. Четвертые же ничего не ответят, но молча политику руководства одобрят. Поскольку это позволяет им самим не предпринимать никаких усилий, не мобилизовываться, не нести лишений, а жить как живется. И, сунув голову в песок, надеяться, что пока убивают не их. А до них вдруг очередь не дойдет? Вдруг враги на каком-то этапе все же одумаются, остановятся? Ограничатся другими нашими соплеменниками?

Возьмите из приведенных оценок ту, что ближе лично вам - и с вашей точки зрения она будет справедливой для Закавказья в 1918 г.. Андранику Сасунскому в подобной атмосфере приходилось очень трудно. Как пишет поручик Колмаков, «он был болен душой и телом. Бо­лен от всех интриг, которыми опутали его, благородного, доверчивого, великого, маленькие люди, чуждые страданиям народа - люди, для которых почести и слава, добытые хотя бы преступными путями, были дороже интересов народа». Грузинский корпус не сформировал­ся вообще. Мусаватисты создавали свои отряды, но направили представителей к туркам, чтобы действовать вместе с ними. Русские части Сейм создавать не позволял, и русские шли в Армянский корпус. Но и он завис в неопределенном положении. Назарбеков писал: «У не­приятельских войск - одна голова, и они получают один приказ. У наших же множество главных - это и Сейм, и совет нахараров, и партийное бюро, и армянская фракция Сейма, и Национальный совет...».

Андраника шельмовали, пытались втянуть в авантюры. Один из лидеров Сейма А. Ха-тисьян предлагал ему ударить на... русских. Сделать то же, что уже делали азербайджанцы. Продемонстрировать таким способом туркам свою лояльность и исправить «упущение» пар­тии «Дашнакцутюн», отказавшейся от подобных действий на съезде 1914 г. Председатель Национального совета Агаронян настаивал, чтобы Андраник и его отряды удалились из Тифлиса - куда-нибудь на север, подальше, причем «в неизвестном направлении». Сыпались даже и клеветнические обвинения, будто Андраник провоцирует столкновения между ар­мянскими отрядами. И Назарбекову приходилось защищать его своим авторитетом, докла­дывать, что «он единственный, кто сумеет спасти армянский народ от ужаса его нынешнего существования. Если, конечно, эта группа прекратит преследования и наветы».

Кончилось тем, что остатки западноармянских отрядов и добровольцы, стекавшиеся в Тифлис и видевшие в Андранике Сасунском своего вождя, решили вообще разогнать измен­нический Сейм. Предотвратил это сам Андраник. Даже в такой ситуации он был верен себе и не желал междоусобицы. Явившись к бойцам, он сказал: «Остановитесь! Я поведу вас против палачей армянского народа. Оставьте Сейм. Эти предатели не будут страшны, когда мы со­крушим внешнего врага - турка. Солдатам место на поле брани, а не здесь, в этом гнезде раз­врата и предательства. Я принимаю командование вами. Быть может, сам Бог послал мне вас».

Андраник Сасунский возглавил Армянский отдельный ударный отряд, вошедший в со­став Армянского корпуса. Формирование и вооружение шло в Александрополе. Но... удале­ние из Тифлиса Андраника И его бойцов развязало руки «дипломатам». Ведь Сейм в это вре­мя продолжал переговоры с турками. Которые обставили грузинских и армянских полити­ков, как детей. Что было не так уж трудно. Почему бы не обмануть того, кто готов быть об­манутым? Перед закавказскими делегатами был поставлен двойной вопрос. Первое - при­знают ли они условия Брестского мира, а именно, о выводе войск на границы 1877 года? Второе - является ли Закавказье частью России? Дескать, если да, то и переговоры теряют смысл, поскольку Сейм не обладает полномочиями государственной власти. ' И Сейм признал условия Бреста, а 22 апреля провозгласил независимость Закавказской Федеративной Демократической республики. На что турки... лишь развели суками. Ах, вы не относитесь к> России? Да ведь тогда и Брестский мир на вас не распространяется, надо за­ключать отдельный договор. Но только после того, как отведете войска на границу 1877 г.

И председатель закавказского правительства А.Чхенкели отдал приказ Назарбекову оста­вить Каре. Мощную крепость, где врага наконец-то удалось остановить, отбившую все ту­рецкие атаки. Назарбеков был в шоке, запросил армянский Национальный совет. Но совет уклонился от принятия решения, а Чхенкели повторно слал категорические приказы сдать крепость. Немедленно. Когда об этом узнали горожане Карса, началась паника. А ведь Карс как главный город Восточной Армении уже давно находился в составе России! Все право­славное население обратилось в бегство. Назарбеков не мог ослушаться. Это был отличный военачальник, в войну доблестно командовал стрелковой бригадой и дивизией. Но, как писал Андраник Сасунский, «генерал этот, умеющий железной дисциплиной подчинить себе каж­дого, стал игрушкой в руках школяров и кабинетных писак».

По сути случилось то же самое, что в России в 1917 г.: имелись отличные полководцы,
но они не могли ничего сделать при идиотском и безграмотном регулировании со стороны
масонского Временного правительства. Тем не менее в течение всей своей службы привыкли
подчиняться царскому правительству - и подчинялись новому. Подчинился и Назарбеков.
При этом турки никаких перемирий соблюдать не собирались, и защитникам Карса при­
шлось с боем прорывать кольцо. Командующий корпусом сделал это умело, грамотно. И
пробились. А враг 25 апреля занял крепость. Только орудий ему досталось до 600 стволов.
Масса винтовок, снарядов, патронов, автомобилей, обмундирование, продовольствие. Сло­
вом, все вооружение и снаряжение, которое Андраник предлагал сосредоточить в Лори и из
которого он так и не получил ничегошеньки.                                                                

После позорной сдачи Карса войска Закавказской республики должны были разместить­ся по старой границе. Части Грузинского корпуса (практически не существующего) от Чер­ного моря до Ахалкалаки, а Армянского - по рекам Арпачай (Ахурян) и Аракс до границы с Ираном.. И мы подходим к операции, которую в истории принято называть Сардарапатской битвой. Но здесь, пожалуй, надо сделать отступление. Дело в том, что этой операций! в исто­рии «не повезло». Хотя это было единственное сражение Первой Мировой, удостоившееся памятника в пределах СССР, но на его описания во все времена накладывалась политика. То дашнакская, то советская, то, скажем так - «постсоветская». И получалось что военные специалисты (такие, как маршал Баграмян) были ограничены в освещений ряда вопросов. А ча­ще операцию разбирали историки, публицисты и т.д., недостаточно компетентные в военных вопросах.           

Кстати, это вообще характерно для батальной историографии. Почему-то не математик никогда не полезет исследовать и критиковать ход выкладок Декарта и Фурье, не физик -эксперименты Бора и Резерфорда. Неспециалисты не станут излагать собственные выводы о химии, философии, биологии без консультаций с профессионалами. А вот в военном деле почему-то мнит себя «специалистом» каждый. Тут любой мнит себя «кухаркой, способной управлять государством» и выносит суждения однозначные и безапелляционные.

В результате  рождаются «труды», где авторы, например, путают фланги, не  удосужива­ются привязать свои описания к карте местности, глубокомысленно рассуждают о «битвах» за такую-то деревню, имевшую «стратегическое» значение (если угодно, поясню, что «стра­тегическими» могут быть только операции на уровне фронтов, редко - армий, т.е. операции, влияющие на ход войны в целом. А ниже находятся уровни оперативный, оперативно-тактический , тактический, местный...).

Подобными подходами, дилетантскими оценками, да еще и со щедрым привнесением политических симпатий и антипатий вопрос о Сардарапате оказался чрезвычайно запутан. С одной стороны, родился целый пласт литераторы, где битва преподносится как ряд отдель­ных, не связанных между собой боев под Сардарапатом, Баш-Абараном, Каракилисой, Во-ронцовкой, Дилижаном и т.п. Боев, дивизионного, т.е. тактического масштаба. Отсюда сле­дуют и дополнительные некомпетентные «навороты». Так, ряд авторов из числа политиче­ских противников Андраника Саоунского брались критиковать его - а чего это он не участ­вовал в Сардарапатской битве? «Засел» в Дсехе? Другие же авторы его оправдывают - мол, такой приказ получил. А если бы не было приказа, то, конечно, поучаствовал бы.

Приходилось слышать и противоположные мнения. Дескать, вообще нечего уделять та­кое внимание Сардарапатской битве, поскольку на направлении Каракилиса - Дилижан бои были более серьезными. Полная мешанина царит в умах и по поводу споров, кто персональ­но обеспечил победу? В советской литературе этот вопрос сперва совершенно замалчивал­ся - победил «народ». Безликий, в виде неких «крестьян», «ополченцев». Потом сочли до­пустимым «открыть» фигуру генерала Силикова. Другая фигура, Драстамата Канаяна, в за­висимости от политических пристрастий, одними возносится на щит, другими отвергается. Фигура Назарбекова сбрасывается со счетов безоговорочно - ну а как же, мол, он в самый напряженный момент уехал в Ереван для совещания с Национальным советом! Порой убеж­дают и в том, что в Армении вообще не было ни одного достойного военачальника, кроме Андраника Сасунского, и он один побеждал... но и в Сардарапатской битве «не участво­вал»... Находятся даже «специалисты», упоминающие Армянский корпус отдельно, а андра-никовский отряд отдельно, как будто он не имел к корпусу никакого отношения.

Ну а все это вместе, если уж разобраться, не стоит выеденного яйца. Это - мыльные пу­зыри, родившиеся только в результате некомпетентных разборов и оценок. Начнем с того - а что такое военная операция? Это действия войск, связанные с реализацией общего замысла, нацеленные на выполнение общего плана и поэтапных задач, начальных и конечных, объеди­ненные общим командованием и взаимодействием по месту и времени.

И все сражение за Армению в мае 1918 г. являлось единой операцией. Изначальные ее за­дачи были поставлены еще 27 февраля, когда Энвер-паша издал секретный приказ (впослед­ствии представленный Версальской конференции), предписывающий 3-й армии Вехиб-паши вторгнуться в российское Закавказье. А заодно и решить там «армянский вопрос»: «Положе­ние вещей требует поголовного истребления армянского народа, о чем издано султанское ираде». Германский резидент в Стамбуле фон Лоссов предупреждал свое правительство, что цель иттихадистов - «оккупация Закавказья и уничтожение армян. Все противоположные уверения Талаата и Энвера ничего не стоят».

Но оккупацией Закавказья задачи не ограничивались. Ведь стратегической целью Турции в войне было создание «Великого Турана». Поэтому Закавказье должно было стать плацдар­мом для дальнейшей экспансии - на Северный Кавказ, Крым, Поволжье, Приуралье, Сред­нюю Азию, В обстановке полного развала и хаоса, воцарившихся в России весной 1918 г., это выглядело вполне реально. Полыхала гражданская война, полупартизанская рыхлая Красная Армия не могла сладить с 2 тыс. белогвардейцев Деникина, а мятежа 40 тыс. чехов, разбросанных эшелонами по Транссибирской магистрали, оказалось достаточно, чтобы ото­рвать от Советской республики всю Сибирь.

В апреле планы были уточнены. Турция в общем-то была и сама сильно ослаблена тремя с лишним годами войны, потерями, поражениями, дезертирством, голодом в стране. Но со­брала силы, считая, что этот удар должен быть решающим. Для вторжения было создано 2 группировки. Главная, армейская группа «Каре» из 5 дивизий под командованием Якуб-Шевки-паши. Для содействия ей с юга через Ван и Иранский Азербайджан выдвигался еще 4-й турецкий корпус из 2 дивизий. Привлекалась также курдская конница, вспомогательные части азербайджанского ополчения - захват складов в Карее позволил отлично вооружить их. Многих обносившихся аскеров даже одели в русское обмундирование.

Еще раз напомню, что война в Закавказье - это в первую очередь борьба за дороги. Клю-чом, запиравшим доступ к ним, была крепость Александрополь - старая, после присоединения к России Карса имевшая чисто тыловое значение. Она давно не реконструировалась, не укреплялась. На Александрополь и был нацелен главный удар турок. Предполагалось захва­тить крепость, разгромить и уничтожить войска Армянского корпуса и перехватить желез­ную дорогу Тифлис - Александрополь - Нахичевань - Баку. После чего армейская группа «Каре» должна была развивать удар на восток. Вдоль этой железной дороги, по Памбакской долине на Каракилису (Кировокан, Ванадзор), дальше на Дилижан - Акстафу. И перехваты­валась вторая закавказская железная дорога, Тифлис - Гянджа - Баку.

Выйдя на Акстафу, турки рассекали Закавказье пополам, соединялись со своими союзни­ками, мусаватистами в Гяндже, которые должны были составить «вспомогательную мусуль­манскую армию». Попутно захватывались Тифлис и Ереван, до них было рукой подать. А 4-й корпус наносил вспомогательный удар с юга, захватывал Джульфу и Нахичевань. Обе груп­пировки со стороны Гянджи и Джульфы наступали на Баку, а оттуда планировалось двигать­ся на север, к Дербенту, и поднимать против русских народы Северного Кавказа. В ходе опе­рации должно было осуществиться и «решение армянского вопроса».

Противостояли врагу части Армянского корпуса, растянувшиеся в одну линию вдоль границы. У Александрополя - дивизия Арешева, на левом фланге - Алагезский отряд Мореля и Ереванский отряд Силикова, на правом фланге - андраниковский отряд. При количест­венной оценке сил с точки зрения военной науки следует учитывать все соединения и части, задействованные в операции. В том числе и резервные, и по каким-то причинам не сумевшие принять участие в непосредственных боях. То есть те, которые должны были принять уча­стие. Это 7 турецких дивизий и вспомогательные части - курдские, азербайджанские, из ту­рецких ополченцев-гамидие.

Точные данные по численности отсутствуют. Но по приблизительным оценкам автора, исходя из средней на тот момент численности турецких дивизий (8-8,5 тыс.) и армянских полков (300-400 чел.), в операции участвовали 60-70 тыс. бойцов с турецкой стороны. А численность Армянского корпуса можно оценить в 20-25 тыс. штыков и сабель. По тяжело­му вооружению за счет захваченных в Карсе складов превосходство турок было подавляю­щим.

Таким образом, из всего сказанного выше следует однозначный вывод. Разделять бои на разных участках неправомочно и безграмотно. Осуществлялась одна, единая операция ар­мейского масштаба. А учитывая ее огромную политическую, геополитическую, этническую важность, следует принять, что сражение имело стратегическое значение.

, В историю оно, вошло под названием Сардарапатской битвы. Что ж, оспаривать это и предлагать какую-то другую терминологию по сути бессмысленно. Название «Сардарапат» уже прочно вошло в память народа, в устную традицию, литературу. В конце концов терми­нология часто бывает не совсем точна. Мы же не оспариваем названия «Бородино»,, хотя главная схватка происходила не у деревни Бородино, а у Семеновского. Мы говорим «Кур­ская битва» несмотря на то, что непосредственные бои кипели не у Курска, а у Понырей, Фатежа, Обояни, Прохоровки.

Точно так же и сражение за Армению запечатлелось как Сардарапатская битва. Но, упот­ребляя этот термин, необходимо помнить, что «битва» - понятие более широкое и масштаб­ное, чем бой и она включала себя бои на всех участках. И на Спитакском перевале, и в Памбакской долине, и, в Дорийской долине. Поэтому говорить, что Андраник Сасунский, Назарбеков и др. «не .участвовали» в Сардарапатской битве, совершенно нелепо. Это было бы рав­нозначно утверждению, что Рокоссовский не участвовал в Сталинградской битве - посколь­ку он не сидел в Сталинграде на командном пункте Чуйкова, а прорывал фронт на Дону.

Следует отбросить и представления о том, будто сражение вел «вооруженный народ». Вооруженный народ - это толпа. Столкновений даже ^значительно меньшими регулярны­ми силами толпа выдержать не может. Это аксиома. Вооруженный народ может успешно вести лишь партизанскую войну. Но в данном случае речь идет не о партизанских действиях, а о полевом сражении. С врагом, превосходящим в 3 - 4 раза. Что стало возможным из-за то­го, что Армянский корпус являлся по своей сути осколком прежней российской армии. Он не был национальной армией - суверенной Армении еще не существовало. Но не был и парти­занами. Да, в корпус вливались плохо обученные ополченцы. Однако костяк его составили те, кто успел послужить, повоевать,, понюхать пороху. Солдаты, унтер-офицеры, офицеры.

Корпус имел опытные командные кадры. Это генералы Андраник Сасунский, Назарбе-ков, Силиков, Даниел Бек-Пирумов, Драстамат Канаян, Арешев, офицеры Торгом, Гасан Джалалян, Мамиконян, Петрос Бек-Пирумов, Гасанпашян, Салибеков. Но корпус не был и чисто армянским по составу. В его рядах служили русские, казаки, грузины, езиды, греки, ассирийцы. Генерал Баратов, правая рука Андраника Джангир-Ага, полковники Вышинский, Спицын, Кафиев, Ефремович, Хмельницкий, Хельминский, Каблицкий, Перекрестов, вой­сковой старшина Золотарев, подполковники Корольков, Силин, капитан Шнеур, ближайший сподвижник Андраника поручик Колмаков и многие другие. Пограничники, например, вли­лись почти в полном составе.

Ну а периодически возникающие рассуждения о том, кто же «персонально» одержал по­беду, Силиков, Назарбеков или еще кто-то, выглядят просто некрасиво. Такие рассуждения -удел пристрастных политиков-воинов они недостойны. Они, простите уж, напоминают «черный» советский анекдот, когда сцепились два ветерана: «Пока я на Малой Земле кровь проливал, ты в Сталинграде отсиживался». Каждый сражался на своем месте, каждый внес свой вклад, и отдать долг нужно каждому, от генералов до последнего рядового ополченца, который, может быть, даже не успел ни разу выстрелить и пал в первой же атаке. Победы не было бы ни без кого из них.

И хотя эта статья посвящена Андранику Сасунскому, здесь никак нельзя обойти еще од­ного героя, генерала от инфантерии Ф.И. Назарбекова. Хотелось бы указать - пора наконец-то вернуть ему доброе имя и прекратить пачкать его некомпетентными домыслами. Именно Назарбеков осуществлял главное командование в ходе всей майской битвы за Армению. Именно он централизовывал и связывал между собой различные части корпуса и обеспечи­вал согласованность действий. Именно по его приказам оперировали все остальные воена­чальники. Допускал ли Назарбеков ошибки? Да, допускал. Но без ошибок с обеих сторон боевых действий не бывает никогда. Тем не менее, в тех условиях, которые сложились в данный период, с теми войсками, которые у него имелись, Назарбеков сделал все что мог. Даже точнее - сделал невозможное.

Упрекать же его в отъезде на совещание в Ереван абсолютно беспочвенно. Эдак и Жуко­ва можно обвинить, что отлучался с фронта в тыл для решения важных вопросов. Простите, а что, командующий должен сидеть в окопе первой линии с винтовкой в руках? Тем более, что Ереван и не был тылом - от Дилижана пару часов езды на машине.

Но вернемся к ходу событий. Когда условия турок были выполнены, отход на старую границу осуществился, 10 мая в Батуме открылась мирная конференция. Для заключения мирного договора - отдельного от Брестского. И вот тут-то турки преподнесли очередной сюрприз. То бишь вывалили Закавказской республике пакет новых требований. Отдать поло­вину Эриванской, Тифлисской и Кутаисской губерний...

А военное положение из-за сдачи Карса значительно ухудшилось. Оставление мощной крепости, панический отход вместе с массами беженцев деморализовали войска. Люди утра­чивали веру в себя, веру в то, что турок удастся остановить. Значительное число солдат де­зертировало. Бросали оружие и расходились по домам. Моральное состояние остальных ос­тавляло желать много лучшего - ведь с момента падения Карса прошло лишь 2 недели. Бой­цы только-только успели дойти до новых позиций, размещались на них. Расхолаживающе действовали и известия о прекращении огня и открытии Батумской конференции. Скоро за­ключат мир. Значит, можно расслабиться.

В Александрополе корпус получил пополнение - отряд Андраника Сасунского. Но он был не таким уж большим: 3 тыс. человек, 8 пулеметов и 2 орудия, И Назарбеков приказал ему прикрыть правый фланг, от Александрополя до Ахалкалака. Практически этим 3 тыся­чам пришлось рассредоточиваться группами на значительном пространстве. Турки же заве­домо не намеревались соблюдать никаких соглашений. Назначение конференции было -пустить пыль в глаза, подтянуть свои дивизии для нового броска.

Андраниковский отряд не успел еще занять указанные ему рубежи, как поступили извес­тия - противник переходит границу, вырезал деревни Туз-Карабах, Чивитали, Казанчи, Кай-кули, Кизель Килиса, Шестану. Роты контратаковали, побили и выгнали обнаглевших вра­гов. Однако 15 мая последовал главный турецкий удар.

Время наступления было выбрано не случайно. Христиане праздновали первый день Пасхи. И вдруг среди ночи был прислан ультиматум''- к 6 часам утра очистить Александро-поль. Но даже не дожидаясь поставленного срока, турки открыли шквальный артобстрел. И по крепости, и по жилым кварталам. После чего 4 дивизии  Якуб-Шевки-паши (одна осталась в Карее в резерве), около 35 тыс. штыков и сабель,  ринулись в атаку.

В Александрополе началась паника. Дивизия Арешева была разгромлена и бежала. И крепость пала, а Армянский корпус был тем самым разрезан натрое. Андраниковский отряд был отсечен от своих на севере, основное ядро во главе с Назарбековым откатывалось по Памбакской долине на восток, на Каракилису, третья часть вдоль железной дороги на юг - на Эчмиадзин и Ереван. Было взято 4 тыс. пленных, с которыми турки расправились с крайней жестокостью - их везли в тыл и отдавали на растерзание толпам гражданского населения, вооруженным палками, камнями, ножами.

Но и уничтожить Армянский корпус, расчистить железную дорогу неприятелю с налета не удалось. А оставлять без внимания фланговые отряды было нельзя. В этом случае, напри­мер, Андраник Сасунский мог нанести удар на Александрополь, и углубившиеся в Армению части были бы отрезаны от своих тылов, очутились бы в окружении. Чего турки очень боя­лись со времен Сарыкамыша. Поэтому вражеское командование тоже было вынуждено раз­делить силы. Якуб-Шевки-паша решил осуществить излюбленный османский прием - глу­бокий обход. Точнее - двойной обход.

Основная группировка, 9-я и 11-я дивизии выступила на восток, по Памбакской долине. А на север, против Андраника Сасунского, была отправлена 5-я дивизия. На юг, преследо­вать войска Силикова по долине р. Арпачай была двинута 36-я дивизия, усиленная кавале¹ рийским полком из 1,5 тыс. курдов. А из центральной группировки 9-я дивизия свернула то­же на юг, на Спитакский перевал.

Если мы взглянем на карту, то увидим, что план был задуман неплохо. Двойные клещи. 5-я дивизия должна была разбить Андраника Сасунского, выйти в тыл Назарбекову, его час­ти попадали в окружение и уничтожались. Или наоборот, 11-я дивизия громила Назарбекова, выходила в тыл Андранику - и конец. Путь на Дилижан, Акстафу, Тифлис, Баку был бы от­крыт.

Вторые клещи южнее. 36-я дивизия преследует войска Силикова, а 9-я огибает массив горы Арагац и выходит на Эчмиадзин, в тыл отступающим. На ровных, как стол, Сардара-патских степях, их окружают и уничтожают. Ереван и вся Араратская равнина достаются по­бедителям, а с юга сюда подтягиваются еще 2 дивизии 4-го корпуса. И открывается путь на Баку от Нахичевани.

Отступление Армянского корпуса было тяжелым. Части, уходившие по железной дороге из Александрополя на Ереван, не были в состоянии остановиться, сорганизоваться и дать бой- ни, просто смешались с огромными обозами беженцев и растворились в них. И полу­чалось, что преследующих турок в большей степени тормозят те же самые обозы, запрудив­шие и загромоздившие дорогу. Те, кто отступал по Памбакской долине, были заражены па­никой. А Андранику Сасунскому пришлось сперва. собирать раскиданные подразделения своего отряда. И не только отступать, но и обеспечивать исход беженцев, прикрывать их.

Тем не менее общее оперативное взаимодействие корпуса удалось сохранить. Назарбеков поддерживал телефонную и телеграфную связь с командующим правым флангом - Андра-ником, и левым флангом - Силиковым. Руководил их действиями. Андранику Сасунскому телеграфировал: «Приказываю с вашим отрядом занять позицию у Воронцовки, защищая Лорийскую долину и по возможности сдерживая продвижение турок. Держите связь между Ахалкалаки и Джалалоглы».

И Андраник Сасунский сдерживал. 17 мая дал бой у Воронцовки. Сражаться было чрез­вычайно сложно; Главное преимущество турок обеспечивало огромное количество артилле­рии. По выражению Колмакова, каждый бой начинался «артиллерийским дождем». Да и по количеству бойцов враг превосходил многократно. При таком неравенстве позиционная обо­рона оказывалась неэффективной. Турок осаживали только контратаками, несли при этом потери. Неприятели не выдерживали, отступали. Но получив отпор в одном месте, обтекали с других направлений.

Попытки выправить соотношение сил за счет местного населения не дали результатов! Как сообщала газета «Жоховурди дзайн» от 22.9.18 г., Андраник Сасунский «обратился за помощью в лорийские деревни, однако не получил ее». Так что версия «народного ополче­ния» критики не выдерживает. Сражались все те же добровольцы, которые начинали битву. Часть местных жителей даже уходить отказывалась, цепляясь за тщетную надежду, что враг их пощадит. И Колмаков получил жестокий, но единственно возможный приказ своего ко­мандира: «Если беженцы не идут, оставьте их».

Другие уходили, уничтожая за собой дома и имущество, чтобы не достались туркам. И в
связи с постоянными обходами Андранику Сасунскому приходилось драться, чтобы проби­вать дорогу беженским обозам. Так, удалось прорубить путь на Джалалоглы, где отряд снова
закрепился и дал бой. И опять обходы, дождь снарядов. И пришлось драться полтора дня,
чтобы беженцы смогли выйти на Дсех.                                                                            -

Положение стремительно ухудшалось. Зб-я турецкая дивизия, действующая против Сили-кова, к 20 мая заняла станцию Араке, а затем прорвалась в Араратскую равнину, захватив большое село Сардарапат. 9-я дивизия продолжала обходной маневр, форсировав Спитакский перевал и заняв Баш-Абаран (Апаран). Группировка Назарбекова, преследуемая 11-й дивизи­ей, не смогла остановиться в Каракилисе и откатилась еще восточнее, к Дилижану. Некоторые сочли, что все потеряно. Группа из 35 армянских, 4 русских офицеров и 500-600 солдат во гла­ве с командиром бригады Кургановым ушла с фронта, намереваясь пробраться на север, в Тифлис, или сдаться. Несмотря на уговоры Андраника, осталась при своем мнении. В резуль­тате Корганов попал в плен, большинство из его группы было перебито турками.

Но боевые действия продолжались. В Дилижане Назарбекову и его начальнику штаба
Вышинскому удалось остановить и привести в порядок растрепанные части. Да и на Ереван­
ском направлении, когда отступающие войска выплеснулись в Араратскую равнину, стало
возможным отделить их от беженцев, перегруппировать, восстановить управление. Группи­
ровкам Назарбекова и Силикова, отступая, удалось получить кое-какие подкрепления из
внутренних районов Армении. В сложившейся ситуации, когда этим группировкам грозили
окружение и уничтожение, командование Армянского корпуса приняло смелое, но единст­
венное остающееся решение - контратаковать. Не позволить клещам сомкнуться, вырвать
инициативу и попытаться разбить врага по частям.                                       

Андранику Сасунскому Назарбеков сказал: «Во имя жертв наших и Отечества; держи Лори, и не дай врагу зайти к нам в тыл». Ответ гласил: «До тех пор, пока со мной народ и войска, буду драться и не позволю врагу сделать ни шагу вперед». Его отряд отошел к этому времени к станции Колагеран, штаб разместился в поселке Дсех. Прикрыв таким образом железную дорогу, не позволяя 5-й турецкой дивизии овладеть ею и выйти с севера в Памбак-скую долину.

На другом фланге фронта генерал Силиков разместил свой штаб в Эчмиадзине, посере­дине между Сардарапатом и Апараном. Там, где должны были сомкнуться направления уда­ров 36-й и 9-й вражеских дивизий.

Две дивизии 4-го турецкого корпуса, двигавшиеся с юга, были еще далеко, их задержала и измотала долгая осада Вана, где отчаянно, почти без надежды на успех оборонялись ар­мянские добровольцы и небольшой русский отряд. Командование Армянского корпуса зна­ло, что в ближайшие дни эти турецкие дивизии подойти не смогут, с юга и востока можно

опасаться лишь азербайджанских отрядов. Поэтому Силиков ограничился тем, что взорвал мосты через Араке, а берег реки и Нахичеванское направление прикрыл лишь заслонами из второсортных, в основном ополченских частей. А основные свои силы разделил на два при­мерно равных отряда. Навстречу 9-й дивизии, на Спитакский перевал, направил Драстамата Канаяна, выделив ему 2-й и 6-й Армянские конные полки Залинова и Долуханова, Партизан­ский конный полк Королькова и Пограничный батальон Силина.

А навстречу 36-й вражеской дивизии, к Сардарапату, двинул отряд полковника Даниела Бек-Пирумова - из 5-го Армянского стрелкового полка Петроса Бек-Пирумова, Партизай-ский пехотный полк Перекрестова, Игдырский пехотный полк и 1 -й Особый армянский кон­ный полк войскового старшины Золотарева (одним из взводов в этом полку командовал пра- ' порщик И.Х. Баграмян). В своем резерве Силиков оставил Хзнаузский отряд подполковника Гасанпашяна из сведенных вместе «полков» и «батальонов» общей численностью 800 бой­цов при 4 орудиях.

22 мая группы Дро и Бек-Пирумова контратаковали. Завязались жесточайшие бои. Тур­ки, похоже, не ожидали встречных ударов, считая, что противника остается только гнать и резать. Части Бек-Пирумова отбили Сардарапат. Отряд Дро отогнал врага от Апарана. Но турки быстро оправились от неожиданности. Аскеры 36-й дивизии, выбитые из Сардарапата, закрепились на гряде высот у станции Араке. Раз за разом части Сардарапатского отряда по­вторяли атаки, но их отбрасывали. А единственной батарее отряда противостояли 4 турец­ких, и их огонь подавить не удавалось. Упорные неравные схватки кипели и на Спитакском перевале.

Ключевой пункт всей битвы переместился именно сюда, под Апаран, на Спитакский пе­ревал. Здесь 9-ю турецкую дивизию могла подкрепить 11-я, продвигавшаяся к Каракилисе по Памбакской долине. А стоило неприятелю смять отряд Драстамата Канаяна, остановить его было бы уже невозможно. Турки могли прорваться прямехонько к главной армянской святы­не Эчмиадзину, выйти в тыл и уничтожить Сардарапатский отряд, им достался бы «на блю­дечке» беззащитный Ереван. Соответственно и моральное состояние остальных частей Ар­мянского корпуса было бы окончательно подорвано. Ни о каком дальнейшем сопротивлении не могло бы быть и речи.

Силиков это понимал, поэтому свой единственный резерв, Хзнаузский отряд, разместил здесь, недалеко от Апарана, в селе Арагац. Понял это и Андраник Сасунский (из чего, кстати, еще раз хорошо видно, что боевые действия различных группировок Армянского корпуса велись совместно, координировались друг с другом). Стоит обратить внимание, что личные взаимоотношения между Андраником и Драстаматом Канаяном были далеко не блестящими. Андраник еще в 1907 г. порвал с партией Дашнакцутюн, Дро оставался дашнаком, и в апреле 1919 г., когда он приехал с официальным визитом к Андранику, приглашая его в Ереван, тот не пожелал с ним разговаривать, уехал прочь.

Но когда речь шла о судьбе народа, для Андраника Сасунского не существовало личного. Хотя ему самому приходилось очень туго, его малочисленный отряд с трудом осаживал ту­рок, лезших к станции Колагеран и железной дороге, он выделил в помощь Дро конный от­ряд под командованием своей «правой руки», езидского священника Джангир-Аги. Этот от­ряд совершил героический рейд - фактически по территории, занятой противником, и нанес удар по тылам 9-й турецкой дивизии. Что и решило исход схватки на Спитакском перевале. В рядах врага возникла паника, они покатились назад, и перевал был прочно оседлан частя­ми Армянского корпуса.

А 24 мая от Дилижана перешла в наступление и группировка Назарбекова (7 тыс. бойцов, 10 орудий и 20 пулеметов), ударив на преследующую ее 11-ю дивизию. Несмотря на числен­ное неравенство - у турок здесь было 10 тыс. бойцов, 70 орудий и 40 пулеметов, им нанесли поражение и отбросили от Каракилисы на 4-5 км. Вот тут Якуб-Шевки-паша занервничал. Удары на него сыпались с востока и северо-востока. Точной численности войск Андраника Сасунского он не знал. Возникла опасность, что его 11-я дивизия не выдержит, отступит.
И части Армянского корпуса, прорвавшись к Спитаку, отрежут 9-ю дивизию в ущельях Арага-
ца. Поэтому Якуб-Шевки-паша произвел перегруппировку. 36-ю дивизию оставил на прежнем
месте, сдерживать атаки Силикова у станции Араке, но 9-ю дивизию снял с Апаранского на­
правления и перенацелил не на юг, а на восток, на Каракилису, в помощь 11-й.   ^]

И снова мы сталкиваемся с рядом некомпетентных «наворотов». А почему, дескать, Ан-драник Сасунский, имея «значительные военные силы», не принял участия в боях за Караки­лису? Тогда, мол, война имела бы другой исход. На что следуют недостаточно компетентные оправдания - не участвовал, поскольку его связывал приказ Назарбекова. А если бы не при­каз, то, конечно... При сем абсолютно не учитывается, что приказ был вполне грамотным и разумным. Андраник мог бросить свой участок и со «значительными силами» в 2 тыс. шты­ков и сабель двинуться под Каракилису. Допустим, нанести фланговый удар. Но следом за ним туда направилась бы и 5-я турецкая дивизия. 10 тыс. штыков и сабель. Соединившаяся группировка Назарбекова и Андраника Сасунского очутилась бы в кольце из 3 дивизий. И исход войны действительно был бы иным...

И он стоял, держал оборону, отбивался контратаками. Хотя опасность грозила не только извне. Туманян предупреждал его о возможном заговоре. Командир Каракилисского отряда Манасян - о том, что турки могут потребовать его выдачи, и закавказские политики могут пойти на это.

Действительно, Закавказский Сейм и делегаты Батумской конференции пребывали в па­нике. 23 мая Халил-бей высокомерно заявлял армянским представителям: «Теперь мы - по­бедители, вы - побежденные, поэтому вы должны принять наши условия». Турки выдвигали все новые и новые требования, отдать им все закавказские железные дороги, пропустить на Баку. И Чхенкели соглашался на все.

Обходя андраниковский отряд с севера, части турецкой 5-й дивизии вышли к железной дороге у Борчалу, оказались на ближних подступах к Тифлису. Идти туда они не могли, это значило бы подставить Андранику Сасунскому тыл, и к нему прислали парламентеров -3 немецких офицеров, с предложением «помириться». Разумеется, получили отказ.

Но турецкие, азербайджанские и курдские мелкие разъезды появлялись в 20 - 25 км от Тифлиса. В городе и в правительстве пошел уже полный разброд. Грузинские меньшевики вопили о помощи, обращаясь к немцам. И те вмешались, обещали свое покровительство. Но потребовали отмежеваться от других народов Закавказья, провозгласить суверенную Грузию, чтобы Германия взяла ее под свой протекторат. Мусаватистская фракция Сейма откро­венно союзничала с турками. А армянские политики не знали, что им и делать. Тоже объя­вить себя суверенными? Но, как писал германский посол Бернсдорф, «Турция и слышать не хотела о создании Армении (особенно Энвер и Талаат паши)».

/ 26 мая Закавказская республика приказала долго жить - Сейм был распущен, Грузия провозгласила себя отдельным государством. Азербайджан тоже. Армянский Национальный комитет в этот день, когда был поставлен вопрос о суверенитете, единогласно, независимо от партийной принадлежности, проголосовал против. «Суверенитет» в условиях турецкого на­ступления означал просто изоляцию. Но она уже и получилась - изоляция. Проголосовав против суверенитета, Национальный комитет вроде бы не желал порывать связей с Россией -однако в России бурлила своя каша. И пути в Россию были заблокированы другими «сувере­нитетами». Национальный комитет не желал отделяться от Закавказья - но и его уже не бы­ло, единого Закавказья. И армянские политики, брошенные на произвол судьбы вчерашними союзниками, были в отчаянии.

А сражение тем временем продолжалось. У станции Араке части Сардарапатского отряда трое суток вели кровопролитные фронтальные атаки на позиции 36-й дивизии Кязим-бея. И турки, и бойцы Бек-Пирумова были измотаны, понесли большие потери. Но одни упорно держались, а другие снова и снова шли вперед, понимая, что иначе остановить врага нельзя.  

Однако после того, как 9-я турецкая дивизия потерпела поражение под Апараном и была переброшена к Каракилисе, исчезла угроза со стороны Спитакского перевала. И генерал Си-ликов четко этим воспользовался. Ведь там, в селении Арагац, у него стоял свежий резерв - Хзнузский отряд из 800 бойцов. Силиков снял его со Спитакского направления и бросил на помощь Сардарапатскому отряду. Форсированным маршем, по горным дорогам, отряд обо­шел левый фланг турок и 27 мая ударил в тыл одновременно с очередной фронтальной ата­кой. И враг не выдержал. Покатился назад. Отступление было все более беспорядочным, ас­керов охватила паника, а части Силикова устремились в преследование, довершая разгром. Таким образом, на Левом фланге фронта наступил резкий перелом.

На центральном участке в эти же дни побеждали турки. Силами двух дивизий в упорных четырехдневных боях им все же удалось одолеть Назарбекова. Разбитые войска Армянского корпуса снова откатились к Дилижану. Но и турки развить свой успех не смогли. Во-первых, они тоже были изрядно потрепаны, понесли значительный урон. А во-вторых, наступая на   Дилижан, они открыли бы фланг андраниковцам. Здесь надо учесть важную вещь. Обороняя правый фланг фронта, Андраник Сасунский сумел сохранить основные свои силы. Они оста­вались крепким, боеспособным кулаком. Куда более сильным, чем отряд Джангир-Аги, на­несший удар в тыл на Спитакском перевале, и чем отряд Гасанпашяна, нанесший удар в тыл 36-й дивизии. А глядя на карту, нетрудно увидеть, что при преследовании частей Назарбеко­ва от Каракилисы к Дилижану турки именно подставились бы под новый удар по тылам. И двигаться дальше Якуб-Шевки-паша не рискнул.

Свою ярость враг сорвал на мирном населении. По свидетельствам современников, город Каракилиса и все окрестные селения - Кшлах, Аджи-Кара, Дарбас, Бзовдал, Сармусахли, Ехабли, Варданлй, Памбак «превратились в огромную гекатомбу». Мужчин собирали груп­пами и расстреливали. Женщин и детей перед умерщвлением подвергали надругательствам и глумлениям. И грабили все, что можно.

Но это и стало высшим «достижением» турецкого наступления. Потому что части Сили­кова продолжали преследование деморализованных остатков 36-й дивизии и приближались к Александрополю. Бегущие аскеры превратились в неуправляемые толпы, начали вплавь пе­реправляться через р. Арпачай, чтобы уйти к Карсу. Над всей турецкой группировкой навис­ла угроза окружения. Захвати Силиков Александрополь, 9-я, 11-я и 5-я дивизии оказались бы отрезаны от тылов. Заперты - две дивизии в Памбакской и одна в Лорийской долине, где они сами же все выжгли и разорили. Это попахивало полной катастрофой и гибелью. Турки на­чали поспешно отводить войска назад.

Срочно были предприняты и политические шаги. На Батумской конференции тон турок с  27 мая внезапно изменился. Халил-бей и Вехиб-паша неожиданно принялись рассыпаться в комплиментах «армянскому войску» и заявили, что Порта «не против создания Армении на Кавказе». К такому же решению армянских политиков усиленно подталкивали немцы. Дес­кать, надо провозглашать суверенитет, тогда можно будет заключить мирный договор, а Германия и Грузия помогут. И 28 мая после долгих споров было решено принять данное ^; предложение и турецкие условия мира.

Кстати, именно в этот день и по этому поводу генерал Назарбеков был вызван в Ереван для совещания с Национальным комитетом. Как видим, причина была действительно важ­ной. А Андраник Сасунский в это же время от беженцев и дезертиров, разбегавшихся после падения Каракилисы, получил ложные сведения, что Дилижан тоже,пал, что частей Армян­ского корпуса здесь уже не существует, они, мол, совсем рассыпались. Он прекрасно пони­мал значение Дилижана и экстренно двинулся к нему спасать положение. Турецкие войска, рвущиеся к Дилижану, были остановлены и разбиты.

Теперь вместо пушек и ружей вовсю включилась в дело политика. Части Силикова, гнавшие и добивавшие врага на подступах к Александрополю, получили вдруг приказ вновь созданного правительства Армении прекратить преследование. А 4 июня при посредничестве немцев Грузия и Армения заключили с Портой договор «о мире и дружбе». На очень тя­желых условиях. Несмотря на одержанную победу, больше напоминавшую капитуляцию. Туркам передавались все железные дороги, часть шоссейных. Армении оставлялась только часть ее нынешней территории: Араратская равнина - Арагац - Каракилиса - Севан. Ее ар­мия сильно урезалась и должна была располагаться в местах, которые укажут турки.

Что ж, Назарбеков и Силиков были прекрасными военными, но, как большинство рос­сийских офицеров, плохими политиками. Есть приказ правительства - значит надо выпол­нять. Однако Андраник Сасунский, хотя вся его жизнь была прочно связана с политикой, не был политиком вообще. Он был воином. И он такие условия мира не признал. О чем и теле­графировал Назарбекову, католикосу и Национальному совету. Явились уполномоченные турок, предъявили ему соглашение о перемирии с предложением подписать. Получили ответ: «Эту кашу заварили дашнаки, вот их и потчуйте».

Национальный совет предлагал ему другой вариант - удалиться. Под предлогом сопро­вождения беженцев на Северный Кавказ. А то турки потребуют выдачи, правительство не сможет им отказать, но будет при этом слишком уж некрасиво выглядеть. Нет, и это было не для Андраника Сасунского. Он прекрасно понимал, что цель турок - временно обезопасить свой тыл для полного овладения Закавказьем. Что ни с какими соглашениями и «суверените­тами» уцелевших армян они считаться не будут. «И со временем, завладев Баку, турки не преминут сорвать их, как пучок травы».

Поэтому выбор его был - продолжить борьбу. Из своего отряда вызвал добровольцев, честно предупредив, что у него нет ни денег, ни хлеба, ни боевых запасов. Вызвались все. Ереванское правительство объявило их бунтовщиками. Что мало волновало Андраника Са­сунского - ведь не признав Батумский договор, он не признал и заключившего его прави­тельства. 6 июня андраниковский отряд выступил на юг. Через Нор-Баязет, Каранлуг, Дарал-гяз. 2 тыс. человек, 9 горных орудий. Да еще за ними увязался огромный обоз из 20 тыс. бе­женцев. Шедших за Андраником только из-за того, что видели в нем единственного своего защитника.

Он же, поскольку из войны с Турцией вышла сперва Россия, потом Армения, готов был примкнуть к любым союзникам, продолжающим эту войну. И первоначальный его план был - пробиться к англичанам, оперирующим в Персии и Месопотамии. 19 июня отряд при­был в Нахичеван. Где узнали, что вскоре сюда должны прибыть 2 турецкие дивизии. Те са­мые, которые опоздали к Сардарапатской битве. Их предполагалось теперь бросить на Баку, но они снова временно «отвлеклись», преследуя беженцев из Вана и Салмаста.

Чтобы опередить врага, андраниковцы срочно выступили на Джульфу, завладели мостом через Араке, выступили на Хой. Поход протекал под палящим солнцем, при недостатке во­ды, без еды. В Джульфе на складах удалось захватить большие запасы изюма и миндаля. Но с грязным изюмом пришла холера. Турки о походе, естественно, узнали, забили тревогу. Стали стягивать войска. Упомянутые 2 дивизии были переброшены навстречу Андранику, что спасло жизни 60 тысяч ассирийских беженцев, уходивших от Вана и Салмаста в Персию.

А Андраник Сасунский на подступах к Хою встретил ожесточенное сопротивление пре­восходящих сил. Тем не менее в боях 22 - 23 июня он сумел пробиться к городу и занять его. Исход борьбы решил непредвиденный фактор. 20 тыс. беженцев, шедших за андраниковцами по Армении, получили его приказ остаться в Джульфе. Но не послушались, двинулись сле­дом. Когда их колонна стала подтягиваться к Хою, турки перенесли на нее шквальный ар­тиллерийский огонь. Люди побежали с криками «нас обошли», захватив паникой и несколь­ко пехотных подразделений. Андранику Сасунскому доложили, что бежит пехота, и он пре­рвал атаку, повернул назад. Колмаков описывает кошмары этой трагедии: «Жутко было, страшно. Страшно не от того, что я лично со своими кавалеристами был окружен со всех сторон, что мост, через который мне нужно было проехать, уже разбирался турками. А жутко и страшно было из-за того, что куда ни ступит нога моей лошади, везде раздавался писк ребенка, брошенного беженцами. Везде, со всех сторон я слышал этот детский писк. Я их не видел, они были брошены в засеянную возле шоссе пшеницу. Ужас...

Настроение бойцов было подавленное. Все шире гуляла холера, кося людей похлеще пуль и сабель. Заболел и Андраник. Но Господь хранил его - выздоровел. А от армянских общин Нахичевани, Зангезура, Карабаха к нему направлялись делегации, просили взять их края под защиту. Ведь эти области не вошли в состав урезанной Армении. Их жители оказа­лись брошены на произвол судьбы. 7 июля поступили и другие сведения, что перешли в на­ступление бакинские красные части.

И Андраник Сасунский счел, что нашел нового союзника. Советскую Россию. Соответ­ственно и планы изменились. Мобилизовывать войско из местных жителей и действовать в восточном направлении, чтобы соединиться с армией Бакинской Коммуны. 14 июля он на­правил телеграмму Шаумяну, что Нахичеванский уезд «объявил себя неотъемлемой частью Советской Республики», и сам он со своим отрядом переходит в распоряжение и подчинение Центрального Российского правительства.

Надо сказать, что действия Андраника Сасунского вызвали немало головной боли в по-  литических кругах Османской империи. Правительство Армении от него всячески открещи­валось. Мол, он не имеет к нам отношения и мы не несем за это ответственности. В июне, когда в Стамбул для ратификации Батумского договора прибыли Агаронян, Хатисьян, Па-паджанов и Корганов, они при встрече с Талаат-пашой заверяли, что готовы бороться со всеми противниками договора, «и Андраником тоже».

А о телеграмме-в Баку турки, конечно, узнали, она вызвала переполох. 17 июля Энвер из­дал приказ: «Для установления нашей власти на Кавказе мобилизуйте всех магометан, умею­щих обращаться с оружием. Закройте все дороги... перед Андраником, чтобы он со своим от­рядом не смог прийти на помощь Степану Шаумяну... Если эти две силы объединятся, завое­вание Баку будет уже невозможным». И на Нахичевань были спешно брошены 2 дивизии во главе с Халил-беем и Али-Мурад-беем. 19 июля, после жарких боев, турки захва­тили Нахичевань и Джульфу. Андранику Сасунскому пришлось отступить в горы Зангезура.

Отметим, что именно в качестве воина, а не политика,  в выборе союзников Андраник Са­сунский был весьма опрометчив. Человек честный и искренний, он и о других судил по себе. А они были далеко-далеко не такими. Если бы ему удалось пробиться хоть к англичанам, хоть в Баку, пожалуй, ничего путного из этого не вышло бы. И ничего не дало бы самому Андранику, кроме новых разочарований.

Страны Антанты; преследовали в Кавказском регионе сугубо узкие корыстные цели. Англичане, испугавшись роста могущества России, активно поучаствовали в организации удара в спину Февральской революции. Когда же Россия вышла из игры, то и сами практиче­ски заморозили боевые действия на здешнем театре. Не желая очередной раз получить от ту­рок нахлобучку. А союзников как англичане, так и французы лишь эгоистично использовали, пока требовались, а потом бросали без сожаления. Так было с арабскими лидерами, подняв­шими антитурецкое восстание. Впоследствии не было оказано ни малейшей помощи и Ар­мении против кемалистов. На расправу кемалистам так называемые «союзники» бросили и греков, и армян в Понте и Киликии.

Бакинский Совет вел себя активнее, но был чрезвычайно слаб. В его армии по списку на­считывалось 60 тыс. бойцов, а реально - лишь несколько сот. Красногвардейцы из босяков и шпаны рисковать жизнью не желали, разбегались. Фронт держали малочисленные армянские отряды Амазаспа и Амирова. Пополнения из России прибывали, но сомнительные. Присла­ли, например, эшелон матросов. Он начал «наступление». Под Геокчаем его догнал санитар­ный поезд. Матросики перепились с медсестрами и в ту же ночь были вырезаны. Прислали из России «полк» Петрова - но в нем было всего 600 человек.

Если бы из 30 тыс. армян, которых позже уничтожили в Баку, хоть часть взяла оружие и встала на защиту своего города, а не отсиживалась, выжидая развития событий, то устояли бы. И в этом смысле Андраник Сасунский действительно мог сыграть важную роль, мобили­зуя и воодушевляя людей. Но ведь и бакинская власть отвратительно относилась к собствен­ным союзникам. Шли бесконечные интриги и подкопы под Амазаспа. Из Персии прибыли 2 тыс. казаков Бичерахова - но и против него пошла возня, Баксовет принялся сам же разла­гать его подчиненных, чтобы сместить начальника, и Бичерахов увел отряд к Дербенту.

Да и в самом Баксовете горе-политики грызлись точно так же, как в Тифлисском Сейме. Только там грызлись из-за взаимоотношений с турками, здесь - с англичанами. До поры до времени спасало бакинцев лишь то, что и против них воевал всякий сброд. Азербайджанские части Гянджийского правительства хана Хойского отнюдь не горели желанием подставлять головы под пули и разбегались при обстрелах и контратаках. А турок сковал и задержал Ан­драник Сасунский. Они смогли подбросить войска на Баку лишь в конце июля. И всего одну дивизию Нури-паши, 6 тыс. аскеров.

Даже этого оказалось достаточно, чтобы внести перелом. Турки и азербайджанцы осади­ли Баку, начались штурмы. Баксовет вместо организации обороны разругался окоцчательно. Комиссары дважды пытались удрать. 15 августа были арестованы и преданы суду за дезер­тирство. А возникшая вместо них Диктатура Центрокаспия пригласила англичан. Но и анг­личане прислали только несколько сот солдат. Отнюдь не спешивших на передовую. Просто для представительства.

Андраник Сасунский ничего этого не знал. Он оборонял Зангезур. И... стал костью в горле турок. Смириться с тем, что у них в тылу остался непокорный район, они не могли. Да и имя Андраника Сасунского слишком много значило. А ну как перережет железную дорогу Нахичевань - Джульфа - Баку? Ходили рлухи, что он вообще намеревается наступать на Ба­ку через Карабах. Раньше требовалось выделять войска, чтобы не пропустить его на Хой, выбить из Нахичевани, теперь снова требовалось отвлекать части, чтобы блокировать горы Зангезура.

Повторялись и дипломатические скандалы. Турецкие лидеры обвиняли правительство Армении, что оно негласно поддерживает Андраника Сасунского, что он занял и держит Зангезур с ведома Еревана. Ереван заверял, что это не так, что Андраник не имеет отношения к Республике Армения. Халил-бей предлагал совместную операцию: послать на Загнезур ту­рецкие, армянские и мусаватистские части. Представитель правительства Армении Качазну-ни в вежливых тонах отказал. Согласиться действовать вместе с турками - для дашнаков значило совсем «потерять лицо» в глазах собственного народа. Качазнуни предлагал напра­вить только армянский отряд. И Халил в конце концов согласился предоставить «дело Анд­раника» в ведение армянского правительства, обещал согласовать этот вопрос со Стамбулом, Гянджой и Нури-пашой. Хотя, конечно, армянские власти своих войск посылать не собира­лись. Они не могли не понимать, что ни один их солдат воевать против Андраника не будет. И просто тянули время.

А время работало против турок. Они терпели поражения в Сирии и Палестине, против них скапливались тучи на Салоникском фронте. Внутри страны углублялся кризис, голод, развал. В армии и без того процветало дезертирство, а когда вторжение на Кавказ обернулось отнюдь не легкой прогулкой и возможностью безнаказанно пограбить, дезертирство усили­лось. Дивизии таяли. А банды Гянджийской мусаватистской республики и Нахичеванской Араксской республики отнюдь не были адекватной заменой кадровым частям.

Предпринять крупные операции против Зангезура турки уже были не в состоянии. Но и передышек здесь не было. Враги блокировали и осаждали армянские районы, предпринима­ли локальные вторжения то на одном, то на другом направлении. С ограниченными целями -захватить, вырезать и разграбить то или иное село или несколько сел. И давить тем самым на психику зангезурцев, подталкивать их к сдаче. Зангезур сковал 20 тыс. турок и многочислен­ные азербайджанские формирования.      

Андранику приходилось чрезвычайно тяжело. Даже многие его сподвижники разувери­лись в возможности борьбы. Он их не удерживал, отпускал. Часть его отряда ушла в Арме­нию, часть - на Мегри и Тебриз, надеясь пройти к англичанам. Осталось 1300 бойцов. Каза­лось бы, что можно сделать с такой горсткой против полчищ врагов? Да ведь и местное на­селение было настроено вовсе не единодушно. Никакой центральной власти не было, вся власть - городские и сельские советы, комитеты, сходы. А обстановка окружения действова­ла угнетающе - остались одни на всем Кавказе! Без помощи, брошенные всеми!

И народ колебался. Не лучше ли все-таки сдаться? Выполнить ультиматумы неприятеля, сложить оружие. Состоятельные граждане жались с выделением снабжения для войск, по­мощи для нахлынувших в Зангезур беженцев. В таких условиях Андраник Сасунский стал не только «силой» обороны, но и «душой» обороны. Если проследить хронику его жизни в ав­густе - октябре 1918 г., то видно, что ему приходилось непрерывно курсировать то из Гориса в Сисиан, то из Сисиана в Горис.

Узнав об очередных ударах врагов, сожженных селах, он направлял подкрепления для поддержания защитников - мизерные, в сотню-другую солдат. И ехал сам, восстановить за­шатавшиеся настроения. И в его присутствии брал верх настрой - стоять до конца. Сходы принимали соответствующие решения, объявлялись очередные мобилизации, выделялись продукты для снабжения ополченцев. Но следовали турецко-азербайджанские набеги в дру­гом месте. И теперь уже там поднимало голову пораженчество, люди падали духом. А Анд­раник вынужден был со своей горсткой солдат ехать обратно. Ехать, пробиваясь через не­приятельские заслоны и банды, чтобы опять проводить сходы, убеждать, воодушевлять, на­лаживать разваливающуюся оборону. То туда - то сюда... При подобных мотаниях и коле­баниях у любого опустились бы руки. У Андраника Сасунского не опустились, И только бла­годаря ему Зангезур устоял.

А благодаря тому, что стоял и оттягивал на себя врагов Зангезур, туркам и азербайджан­цам удалось взять Баку лишь в середине сентября. К этому времени проекты «Великого Ту-
рана» уже стали химерическими. Турки подпитывали северокавказских сепаратистов и бас­
мачей Средней Азии деньгами, оружием, слали эмиссаров. Но, понеся огромные потери в
майской битве за Армению и в сражениях с генералом Андраником Сасунским, при повальном дезертирстве и кризисе, непосредственной поддержки оказать им уже не могли. И даже
успех в Баку получился неполным - отряды Диктатуры Центрокаспия эвакуировались в Дер­бент, соединились с казаками Бичерахова, а у турок и мусаватистов уже не хватало сил, что­
бы сладить с ними.                                                                          

Но они постарались хотя бы «расчистить» от армян возникший Азербайджан, устроив резню по его территории. И «оформить» эту территорию, соединить ее с Нахичеванской об­ластью и протянуть к границам Турции. Для чего следовало покорить Карабах и Зангезур. После взятия Баку турецкие части Нури-паши и азербайджанские полки стали перебрасы­ваться на восток. В Карабахе случилось именно то, что Андраник сумел предотвратить в Зангезуре. Состоятельная верхушка настояла на том, чтобы сложить оружие и покориться. Неприятельские части 25 сентября без боя заняли Шушу.  

В Горисе, Сисиане, Мегри, Кафане известие о падении Баку и Шуши произвело удру­чающее впечатление. Опять аукнулось падением духа, унынием. Однако Андраник Сасун­ский очередной раз сумел преодолеть этот духовный кризис. Внушить людям необходимость стоять до конца. И выстояли. Высокомерный ультиматум победителя Баку, Нури-паши, лич­но явившегося в октябре, чтобы подавить последний очаг сопротивления, был отвергнут. Андраник Сасунский выступил против него сам. И оказалось - силы турок далеко не те, что несколько месяцев назад. Поредевшие, разбавленные нестойкими азербайджанскими форми­рованиями, они уже не были прежними грозными противниками. Мародеры, а не солдаты. Достаточно было им встретить упорную оборону, а Андранику Сасунскому с небольшим от­рядом конницы зайти в тыл, как противник обратился в бегство и драпал 44 версты.

Удалось отразить и следующее наступление, которое враг готовил на Горис (хотя и в этом случае на собрании делегатов Горисского района решение о сопротивлении Андранику уда­лось провести лишь 27 голосами против 21 при 13 воздержавшихся). Но села Агулис, Бист, Насирван и Румис предпочли сдаться и разоружиться - они были разграблены и вырезаны.

А в это время уже менялась международная обстановка. На Западе страны Антанты гро­мили Германию. Дивизии греков, сербов, французов и англичан прорвали позиции на Сало-* никском фронте. Разбитая Болгария капитулировала, в ней вспыхнула революция. Соедине­ния Антанты со стороны Салоник беспрепятственно выходили на подступы к Стамбулу. И Турция запросила мира, В ней тоже поражение инициировало переворот. Лидеры партии «Иттихад» бежали, к власти пришли «старотурки». И империя стала разваливаться. Приказы уже не выполнялись. Нури-паша, например, сперва перекинулся на службу Азербайджану, а потом с отрядом верных аскеров захватил в «собственность» крепость Дарги-Капы у желез­ной дороги и шоссе Баку - Дербент, взимая «контрибуцию» с проходящих поездов и карава­нов. То есть стал вульгарным разбойником «с большой дороги».

В такой обстановке Андраник Сасунский начал энергично готовить наступление для ос­вобождения Карабаха. Он получал известия от тамошних партизанских командиров, сооб­щавших, что народ не покорился, борется, что в горах действуют ополченские отряды. Звали прийти и помочь. Воодушевленные зангезурцы поддержали Андраника, он готов был нанес­ти удар. Но 21 ноября получил письмо, в котором большинство карабахских старейшин и руководителей просило его «во избежание кровопролития задержаться дней на десять».

Что ж, их можно было понять. Они не хотели риска, что случайные снаряды могут пору­шить их или чьи-то еще дома, чтобы пули и осколки угрожали жизни и здоровью их близких, односельчан. Поэтому предпочли «политическое решение» - завели переговоры с азербай­джанскими властями, а также с англичанами, уже появившимися в Баку. Да, каждый хочет жить так, как живется. Без риска, без жертв. Можно ли винить в этом людей? Но цена этих самых 10 дней оказалась для Карабаха очень высокой. Ценой стала жуткая резня в 1920 году и 70 лет оккупации...

Андраник Сасунский выступил из Гориса 27 ноября. 30-го атаковал позиции турок и му­саватистов. В жестоких боях сломил сопротивление противника, 2 декабря открыл дорогу к Шуше и намеревался войти в город... В это время из Шуши появилась машина с представи­телями Англии и Франции. Как выяснилось, эти государства из собственных интересов предпочли взять под покровительство Азербайджан. И офицеры привезли категорический приказ командующего союзными войсками в Закавказье генерала Томсона - прекратить на­ступление. Указывалось, что война закончена, поэтому действия Андраника воспринимаются как акция, направленная против союзников, из-за чего могут возникнуть препятствия для «благополучного решения армянского вопроса». Андраник вынужден был подчиниться и скомандовать отряду «отбой».

На этом, собственно, остается закончить статью о роли Андраника Сасунского в сраже­ниях за Кавказ. Наступление на Шушу было его последней операцией. В дашнакской Арме­нии места для народного героя не нашлось. Да он и сам не желал иметь ничего общего с пра­вительством, объявившим его бунтовщиком. И для Андраника осталась только жизнь эмиг­ранта, оборвавшаяся в 1927 г. в США.

Нет, конечно же, он не примерял на себя персональную роль спасителя Кавказа. Он во­обще никогда не страдал амбициями. Он просто всегда оставался солдатом. С психологией и честью солдата, не допускавшей компромиссов с убийцами целых народов и подчинения этим убийцам. А действовал по обстоятельствам - в рамках той же психологии. Дрался в со­ставе Армянского корпуса. Армянские правители отреклись от него - пошел к англичанам. Не получилось - к Шаумяну. Не вышло - оборонял до последнего единственный не поко­рившийся клочок Закавказья...

Но пути Господни неисповедимы. И получилось так, что именно Андраник Сасунский своими действиями спас Кавказ. Если бы он не отвлек на себя основную часть турецких войск, Баку, без сомнения, пал бы еще в июле, что позволило бы туркам не только более эффективно поддержать своих сторонников на Северном Кавказе и в Средней Азии, но и прорваться в эти регионы, возможно также и в Поволжье. При быстром захвате Баку и уста­новлении полного господства над Закавказьем иттихадисты с огромной вероятностью не упустили бы возможность «сорвать пучок травы», то есть покончить с остатками Армении. В июле-августе сил для этого у них еще хватило бы. А от желания завершить геноцид они не отказывались никогда.

И в любом случае, без Андраника Сасунского карта Кавказа выглядела бы совершенно иначе. Посудите сами - он вынужден был отказаться от наступления на Карабах. Результа­том этого стала Карабахская проблема. Но когда англичане с французами вздумали отдать Азербайджану и Зангезур, а Андранику велели уйти оттуда, тут уж он уперся и категориче­ски отказал. И стоял на своем, оставался в Зангезуре до апреля 1919 г., пока «союзники» не сняли своих требований. В противном случае территория Азербайджана протянулась бы единой полосой на юго-запад до Арарата и Арташата, Армения осталась бы примерно в тех же пределах, что ей оставили турки, и в дополнение к Карабахской возникла бы Зангезурская проблема. Или еще хуже - при образовании такой целостной территории противники армян смогли бы вести себя более уверенно, и Карабах с Зангезуром постигла бы участь Нахичева­ни, где армян не осталось...

И история всего Кавказского региона, конечно, пошла бы иначе. Чего Господь не допус­тил - Его орудием стал самоотверженный и чистый душой солдат Андраник Сасунский. Он был великим сыном Кавказа. Но и от имени российских казаков мне хочется со всей искрен­ностью низко поклониться ему и отдать дань его светлой памяти. Вечная ему слава!

 

¹  Северикова Н.М. «Солдат нации угнетенных» (к 140-летию со дня рождения Андраника Сасунско-
го). М.: Специалист. 2005. №6. С.37.

²  После образования мусаватистской республики Азербайджан в мае 1918 года кавказских татар стали называть азербайджанцами.

³ Ахбюр-Сероб (1864-1 899) - вождь Сасунского освободительного движения, защищавший христиан Анатолии от насилия турок и курдов.                                                                        

                                                                                   Журнал «Исторические науки», № 1, 2006