И так же у нас священно существо солдата, как священна мать.

Андрей Платонов

            В конце тысячелетия колесо истории будто заменили на гусеницы: она проехалась на них по двадцатому веку «сверкая блеском стали и гремя огнем». Огнем орудий, огнями салютов и Вечным огнем мемориалов. Наверное, это они осушили слезы моей бабушки еще в Первую мировую войну, унесшую ее братьев и половину нашего народа...

            К началу Второй она на пару с сестрой взрастила сына – Вардана. Одного на двоих. Я запомнил только звук его скрипки, а лицо увидел уже на фотографии, присланной из Белостока в мае 41–го. Снялся он на фоне танка, сгоревшего вместе с ним в первый же день войны.

             С тех пор звук дядиной скрипки мне слышался в сопровождении стонов двух его осиротевших матерей. Но с годами стоны угасли, а Вечный огонь в городском саду переплавил скрипичную грусть в мажор, будто хотел сказать, что горит он не столько «в память», сколько «в честь»; что слезами пожар не потушить, и огонь войны можно сбить огнем же; что Вечный огонь хоть и рукотворный символ, подвластный уличному ветру, но символ Любви к Родине, не склонившейся перед ветром Истории. Любви, идущей из прошлого по цепи тысяч  неизвестных солдат, отдавших свои имена, но сохранивших имя народа.

            Что и Вардана, наверное, забудут мои внуки, как забыли мы многие имена, стершиеся на братских могилах двух Великих войн. Но не забудется подвиг в честь Родины и свершивший этот подвиг Солдат. Слава ему. Вечная слава.

                                   Виген Оганян.  

Назад